— Кто ты? — испугалась девушка. — Что тебе нужно. Моя хозяйка еще не вернулась из города.
Она искоса посмотрела на царского сына. Ей показалось, что она где-то видела его — это лицо с голубыми глазами, и горящим взглядом.
Александр сделал шаг вперед и прижался к ней. Опустив голову, он нежно поцеловал девушку в щеку.
— Меня ждут в доме! — сказала она и побежала по небольшой тропинке.
— Стой, не ухожи! — крикнул ей вслед юноша. — Как зовут прекрасную богиню? Поверь, таких как ты я не встречал еще ни разу в жизни. Позволь мне полюбоваться тобой!
Легкая прозрачная эксомида слегка прикрывала ее наготу. В лунном сиянии она была особенно божественна. И словно неведомая сила заставляла Александра идти следом за ней. Рабыня обманула его. Она прошла мимо дома и свернула к морю.
— Не уходи! Я сын Филиппа царя Македонского и матери Олимпиады, дочери Эпирского царя. Я Александр! — произнес он, хватая ее за руку. Рабыня замерла на месте и опустила корзину на землю.
— Ты юный царь? — улыбнулась она.
Она подошла к нему близко, чувствовалось как билось ее сердечко.
— Так вот ты какой? О тебе много говорят в городе…
Александр тяжело задышал.
— Я пришел к тебе! Скажи мне свое имя! Я знаю, что ты рабыня, но мне все равно. Я куплю тебя у хозяйки, и мы сможем жить вместе.
Но девушка не ответила, подняв с земли корзину цветов, она побежала обратно к дому.
— Я буду ждать тебя у моря, — крикнул он ей в след.
Александр спустился к воде. «Она придет!» — убеждал он сам себя. Потом присел на камень и стал смотреть в темную даль моря. Через полчаса послышались легкие шаги. Это была она, — его богиня. Легкая эксомида, намокшая от брызг волн облегала ее тело. Она словно летела по воде. Светлые волосы трепетал морской ветер, а от нее шел какой-то неистовый свет любви.
— Гессиона… — прошептала она. — Меня зовут Гессиона. Я рассказала хозяйке про тебя, Александр.
Она произнесла его имя как-то необычно. И словно огонь прошелся по телу юноши, когда она коснулась губами его губ.
— Ты был на рынке, когда меня купил злой Леонид. Но я не долго была у него. Моя хозяйка сумела уговорить негодяя продать меня, — сказала девушка, прижавшись к нему.
Но Александр не слушал ее. Он медленно снимал с ее плеч ткань. Она смущенно улыбалась. Затем он сбросил с себя одежду, и они присели на песок. Царевич обнял девушку и стал жадно ее целовать. Море подыгрывало их любовной страсти изредка освежая брызгами волн.
8
Они встречались каждый день на берегу моря. Только оно знало их тайны. Александр с нетерпением ждал этих встреч. Он перестал общаться с друзьями, меньше интересовался любимым конем. Мать недоверчиво смотрела на сына, явно догадываясь о его ночных похождениях.
Гессиона тоже летала от счастья. Отдавшись силе Эроса, она ждала каждого свидания. Ее хозяйка не противилась встречам, и отпуская на берег, часто смотрела вслед, наверное, сожалея о том, что в жизни не встретила такого своего Александра.
Но однажды царский раб Лаэрт, осмелился сказать Александру правду.
— Не гневайся царевич, но весь город говорит о твоих свиданиях с рабыней. Твоя мать не верит сплетням, говорит, что это завистники распускают нелепые слухи, чтобы оклеветать тебя.
…Олимпиада действительно подозрительно относилась ко всем слухам, но в тот же время прекрасно понимала, что из пустого места они не появляются. К тому же она заметила, что сын стал каким-то скрытным.
Как-то ночью она разбудила Лаэрта и приказала идти за ней. Они вошли в комнату царевича — там никого не была. Она знала, что Александр любил этого раба и иногда доверялся ему. Поэтому раб должен был знать, где ее сын.
В гневе она ударила Лаэрта по лицу.
— Я ничего не знаю, царица! Александр мне ничего не сказал, — он опустил свою голову и прижал ладонь к щеке.
— Так узнай же, ничтожный раб или я придушу тебя своими руками — она схватила его за горло и начала душить. Лаэрт не смел сопротивляться и лишь захрипел в ответ.
— Если он встречается с рабыней, то я убью ее. Мой сын должен любить себе равных, — произнесла она и вышла из комнаты.
…Лаэрт рассказал Александру все, что знал и преклонил колени.
— Как мне быть, Александр? — спросил он, взглянув на царевича. Юноше было жалко этого молодого раба, который верой и правдой служил их дому.
— Я люблю ее, — вдруг произнес царский сын. — И мне безразлично кто она такая, рабыня или царица. Она прекрасна как богиня. И мы любим друг друга.
— Но что я скажу твоей матери? — Лаэрт уставился на него.