– Битва при Херонее решила участь Греции, – прервал его Неарх. – Твой отец достиг цели. Но говорят, что одурманенный радостью в хмельном порыве он пошел на поле издеваться над убитыми. Возможно это ложь, которую пускают враги.
Царевич не хотел ни ссор, ни нужно спора, он ничего не ответил. Главное было то, что отец принял его, попросил прощения, и сейчас было совершенно безразлично, что о нем говорят недруги.
…Вечером всех троих приятелей пригласил к себе Птоломей. Его дом был разукрашен вуалью с живописными рисунками. В зале было много девушек, одетых необычно – то в ошеломительно яркую эксомиду, то в голубую как небо драпировку – одежду девушек южной Месопотамии.
Пять обольстительных гетер заняли место возле хозяина. Александр, Неарх и Гефестин сидели рядом. Черное вино вперемешку с розовым, разбавленное ледяной водой одурманила их. Лунный свет ярко освещал отшлифованные черные камни дома придавая им голубоватый отблеск.
В зал вошли полуобнаженные девушки. При виде их друзья издали легкий стон. Одна из гетер сняла с головы венок и надела его Александру. Так ознаменовалось ее знакомство с юношей.
Вновь поднесли вино, и все подняли стеклянные красивые кубки за здравие Александра. Следом начались завораживающие танцы. Гетеры словно змеи извивались одна над другой под звуки мелодии.
Александр первый раз за полгода почувствовал блаженное спокойствие. Сквозь пелену лунного света он увидел Птоломея и склонившуюся над ним гетеру. Нерах сбросив свой плащ, нежно целовал черноволосую девушку.
Наблюдая за любовно игрой Александр не заметил, как сам поддался силе Эроса. Возле него стояла прекрасная гетера. Он словно хищник набросился на нее и повалил на ковер. Все внутри горело, и юноша отдался страстной любовной игре.
20
Утром Александру принесли письмо от матери. Он осторожно развернул пергамент. Царица писала, что заниматься хозяйственными делами, хотя это на нее не было похоже, что ждет сына обратно, скучает и любит его. Но последние строки заставили Александра насторожиться. Он прочитал их несколько раз в слух.
– «…твоего отца ждет скорая смерть».
Царевич задумался. Слухи о гибели Филиппа возникали периодически, но они оставались лишь слухами. Но слова матери всегда были пророческими и тем более она никогда раньше не заявляла об этом.
Еще одно письмо пришло через неделю. Мать писала, что до не дошли слухи, что отец использует сына для поднятия своего авторитета, который резко упал среди воинов из-за женитьбы на Клеопатре.
Это задело гордого юношу, и он в тот же день рассказал о письме отцу.
– Как ты можешь верить ей? – кричал Филипп.
– Скажи мне правду, отец, я нужен тебе? – Александр поставил вопрос ребром. – Я вижу боги благосклонны к тебе и скоро подарят ребенка. И возможно сбудется пророчество твоего полководца.
– Опять ты за свое, – Филипп решил сгладить неприятный разговор. – Неужели ты не понимаешь, что твоя мать хочет нас поссорить.
Но Александр не стал больше спорить и вышел из зала. Он начал уже во всем сомневаться…
Через неделю вновь пришло письмо от матери, царевич с недоверием читал его. В голову лезли слова отца «она хочет нас поссорить».
Но Олимпиада писала, что забыла Филиппа и готовиться стать женой другого человека. Ее судьба меняется и может быть в лучшую сторону. А в конце письма вновь было сообщение о готовящемся покушении на царя. «Ради Зевса не подумай, что его готовлю я… но тебя могут подставить в этом деле. Будь внимателен. А лучше всего пока не поздно вернись!».
Александр прочитав письмо, посмотрел на раба, который его доставил и сказал:
– Я никуда не поеду, таков мой ответ. Передай эти слова царице. Ничего писать я не буду. Я остаюсь с отцом и буду молить богов, чтобы все у нас было хорошо.
Раб не смел перечить, лишь поклонился и быстрыми шагами вышел из царского дома.
21
В тот день Филипп себя плохо чувствовал. Накануне он повздорил со своим полководцем Павсанием. А причиной раздора стал Аттал.
Александр зашел в спальню к отцу и первым делом спросил об инциденте.
– Павсаний хороший воин. Я не должен его судить. Клянусь Зевсом Аттал мог его обидеть. Но Аттал мой родственник и верный полководец, да видно слишком длинным стал его язык. Павсаний просил, чтобы я убрал Аттала с должности и наказал его за то, что он оскорбил его…
Александр состроил на лице гримасу.
– Он мог это сделать.
– Но публичное извинение и сорок ударов плетей моему лучшему полководцу? – усмехнулся Филипп. – Это слишком. Я пообещал ему, что разберусь во всеми, но видимо Павсанию это не понравилось.