— Здорова, чёртушка, — сказал с каким‑то зловещим блеском в глазах Новик.
Ужов задумчиво осматривал лежавшие грудкой снаряды.
— Всё против человека.
— Против зверя, дорогой, — ответил Новик, в обращении которого с Ужовым была какая‑то отеческая нежность.
VII
Вот уже месяц, как на большой лесной поляне сооружен аэродром, но еще ни один самолёт не опускался на него. Целый месяц партизаны ожидали к себе людей с Большой Земли и, наконец, перестали даже верить в возможность этого. И вдруг — радостная новость: Макей приказал сообщить партизанам, чтобы они писали письма на Большую Землю.
— Что? Неужели будет самолёт?
— Будет, хлопцы.
— Когда? — выпалил Карасев и, спохватившись, залился краской.
Макей сурово посмотрел на него, а у комиссара в больших жёлтых глазах блеснули смеющиеся огоньки:
— Эх, кацо!
Карасев зачем‑то почесал затылок.
К вечеру начштаба Стеблев и писарь Макуличев были завалены свернутыми бумажными треугольниками— партизанскими письмами к родным и знакомым на Большую Землю.
Свиягин сидел на нарах в тёмной душной землянке и при свете сальной свечи писал письмо в далекую Россию, Два года ничего не знают о нём старики–родители. Последнее письмо послал он им из‑под Чаус, в котором писал, что немцы подступают к городу, обстреливают его из орудий и там уже начались пожары. И вот прошло два года. Ранение, плен, побег в партизаны. Неужели всё это было с ним? Свиягин писал обо всём этом домой и сам с трудом верил в написанное. «Да со мной ли это было?» — думал он. Сколько слёз прольет мать, читая это письмо. Да и отец, хоть и старый большевик; и участник двух войн — мировой и гражданской, засопит трубочкой, отвернется к окну и будто невзначай смахнет с порыжелых усиков скатившуюся из суровых глаз слезинку.
— Стишок выдумляешь? — спросил Свиягина дед Петро.
Свиягин вздрогнул от неожиданности, улыбнулся как-то криво и сказал, что пишет письмо матери, правда, в стихах.
— Это что же, вроде песни? — любопытствовал старик, всегда удивлявшийся тому, как это так люди могут складно писать.
— Пиши, мешать не буду, — сказал он и ушёл.
Ночью на лесную поляну сел большой самолёт. Из каждой роты выделили по десять лучших бойцов для встречи с советскими лётчиками. Среди них были дед Петро, Андрей Елозин, Юрий Румянцев, Василий Закалов, Саша Догмарёв, Алиев, Иван Великанов, Василий Ёрин, Михаил Бабин. Все они ехали в санях, за исключением разведчиков Ерина, Потопейко и Великанова, которые лихо гарцевали впереди на своих конях, стараясь выставить напоказ краснодонные шапки–кубанки и только недавно нашитые поверх брюк красные казачьи лампасы. Макей и Хачтарян ехали сзади в санках. Предстоящая встреча с советскими воинами волновала всех.
Макеевцы приехали на большую ровную поляну, где уже было несколько десятков партизан из других отрядов соединения. Прибывшим сказали, чтоб они пока не выходили из леса и зря не толкались.
Вскоре к группе партизан из отряда Макея подошёл какой‑то человек и поинтересовался, кто они такие. Узнав, что это макеевцы, он спросил, где сам Макей.
— Они с товарищем комиссаром пошли вон туда, — сказал Елозин, указывая рукою в лес.
— А, это ты, Елозин?
— Я, товарищ полковник, — ответил Елозин, узнав в говорившем начальника оперцентра. Он сразу же вытянулся, стараясь выправить свою сутулую спину.
Завязалась беседа. Каждому хотелось узнать, что нового на фронтах, думает ли наше командование разгромить Дручаны, где полицаи совсем обнаглели, будет ли второй фронт? Полковник объяснял, что открытие второго фронта зависит не от нас, а от наших союзников, которые, как известно, не очень‑то торопятся с выполнением взятых на себя обязательств.
— Что можно ждать от капиталистов, — сказал командир роты Бабин, — они — свой брат друг другу. Что Гитлер, что Черчилль. Два сапога пара.
— Ясно. Ворон ворону глаз не клюёт, —заметил кто‑то. — Вот нас они бы живьем проглотили.
— Нас голыми руками не возьмешь, — сказал опять Бабин.
— А вот и комбриг с комиссаром сюда идут! объявил Догмарев.
Те, видимо, уже узнали, что полковник, среди их партизан. Макей подтянулся и, не доходя метров пяти, встал, приложил руку к головному убору и отрапортовал:
— Товарищ полковник, по вашему приказанию группа партизан отряда прибыла на аэродром для встречи с лётчиками.
Где‑то далеко в небе послышался тихий рокот мотора. Первым этот звук уловил Бабин.
— Слышите! — обратился он сразу ко всем. — Самолёт! Наш — советский!