Под покровом ночи громадная колонна партизан пробиралась сквозь заросли, уходя на юг. В пути к макеевской бригаде присоединились белоусовцы, грациановцы, османовцы. Три тысячи вооруженных человек — это большая сила. При умелой расстановке отрядов и бригад перед ней ничего не могло бы устоять.
Макей, соединившись с остальными тремя бригадами, выпустил из своих рук руководство. Он полагался на Белоусова, Грациана и Османа, а те — на него и друг на друга. Трехтысячная армия самоотверженных бойцов фактически осталась без руководства.
Впереди шёл отряд Макея. Рядом с Макеем ехали на конях Даша, комиссар, Миценко и Елозин. Дед Петро по–стариковски шёл сзади и о чём‑то тихо разговаривал с Костиком.
Все шли в глубоком молчат и. И странно, серьёзно никто не верил в размеры опасности, о которых доложили разведчики. Радист Ужов и инженер–судостроитель Новик, ставший оружейных дел мастером, шли и мирно вели беседу. Один вспоминал Москву, другой — Ленинград, судостроительные верфи. Перед блокадой жили они вдвоем в одной землянке, где стояла рация и перед окном стол, заваленный частями винтовок и обрезами, из которых Новик делал автоматы. Он уже сделал четыре автомата, пятый, предназначавшийся в подарок комбригу, остался недоделанным. Он теперь нёс его в своём вещевом мешке и слышно было, как звонко звякали друг о друга железные части всякий раз, как Новик делал какое‑нибудь резкое движение.
— Что там у тебя? —» спросил Ужов, морщась от звука, так неприятно действовавшего на нервы.
— Игрушка для взрослых детей.
— ППН? Пулемет–пистолет ровика?
Новик недовольно промычал. Надоели ему эти плоские шутки. На Ужова это не похоже. «Что эго он вдруг начал шутить?»
— Ты чего‑то сегодня больно уж весел?
— Опасность или приближение её всегда меня как-то поднимает, — ответил Ужов.
— Старо. Романтизм не в моде.
В темноте на них натолкнулся Елозин.
— Это ты, сибирский медведь?
— А, слоны–отшельники! — шёпотом отозеэлся Елозин. — Где твоя рация, Уж?
— Ба, среди кого я иду! Все звери, кажется, тут: слоны, ужи, медведи. А в темноте и не видно! — пошутил Юрий Румянцев, хватая за плечи Ужова.
— Это с каких пор уж стал зверем?
— Об этом спроси у лягушки.
Так шутили эти суровые люди, как будто шли они на прогулку.
— Скоро опушка, — сказал шёпотом Макей.
Комиссар в темноте кивнул ему головой, словно тот мог видеть этот утвердительный знак.
Вот тускло блеснула узкая полоса воды. Это река Лисичка, небольшая, но достаточно глубокая для того, чтобы утонуть в ней тому, кто окажется подстреленным. Голова колонны вошла в реку. Вода забурлила, зашумела между ног. Некоторые перешли на ту сторону, перенесли даже троих раненых товарищей. Конь Макея вступил в воду, когда вдруг с той стороны раздались ружейные залпы, затрещали пулемёты, и трассирующие пули пучками красных нитей потянулись к партизанам. Мрак ночи огласили крики, стон, призывы о помощи. Кто‑то тонул. Свиягин бросился в воду и вытащил несчастного. Лошадь под Макеем рухнула и тот свалился, тяжело придавленный ею, барахтаясь в воде.
— Жив, кацо?
— Спасай ребят, комиссар. Где начштаба? Командирам рот отходить назад.
В это время в небо взвились белые ракеты и в их трепетно–голубом свате было видно, как в ласу метались люди в поисках выхода из огненного мешка. Инженер Новик, и радист Ужов спокойно стояли за толстой сосной.
— Самое уязвимое место — ахиллесова пята, — философствовал Новик, — это значит: не показывай врагу свою пяту, то есть не удирай. Трусу всегда кажется, что он спасается бегством, но бегущий гибнет.
— Но ведь гибнут и бесстрашные?
— Тут, Толя, другой закон: не лезь на рожон.
— А! Золотая середина!
— Пожалуй. Эх, чёрт! Огрела! Кровь, что ли? Посмотри‑ка, брат.
— Здорово она тебе выбрила бороду.
— Ну? Жаль. Люблю я у мужчин бороды. Какая-то сила в этом.
— Как у Самсона? Смотри, куда это наши устремились? Бежим и мы.
— Придётся ползком.
— Золотая середина?
— Она, она, Толя! Не убегай, а отступай, организованно отступай. Не беги, а ползи. Да. Ну, за мной! Вперёд! У тебя и винтовки‑то нет, вояка! Вон у убито-’ го возьми.
— Я тебе возьму! Какой я убит, ый?
— Ты? Миценко?
— Он самый. Макея с комиссаром не видели?
— Нет.
Пока они здесь лежали, основная группа макеевского отряда откатилась куда‑то в сторону. Хвост колонны, услышав стрельбу, повернул обратно и колонна теперь пошла строго на север. Её вели командиры бригад Белоусов и Грациан. Им всем удалось выйти из блокады более или менее благополучно. Больше всех пострадали макеевцы. Трижды за день этой страшной блокады на разных участках фронта они защищали своей грудью партизан других отрядов и бригад.