Кто‑то сказал:
— А кто же от врагов ждёт добра?
Тот, же голос спросил:
— А Броня вам пишет что‑нибудь, товарищ командир?
Макей встал, вынул из кармана трубку, закурил о г горевшей палочки. На смуглом, рябом лице его играла счастливая улыбка.
— Много не пишет, а однако прислала, — сказал он, окутываясь табачным дымом, — вам всем привет.
— Спасибо, — раздались голоса.
— Как она на Большой Земле‑то?
Макей понял, что всех интересует вопрос о её родах, но партизаны, видимо, стесняются прямо спросить об этом. Тогда он сам сказал им:
— Можете поздравить меня с наследником.
— Поздравляем, товарищ командир.
— Значит, сын?
— Макеевец. Куём кадры, выходит, мать честная!
Макей пожимал протянутые к нему руки, благодарил:
— Спасибо, хлопцы. А вот послушайте‑ка, что она пишет.
— Тише, хлопцы!
— Ну, тут я пропускаю, — впервые смутившись, сказал Макей, — тут всё таксе и прочее.
— Нам всё интересно, — сказал Юрий Румянцев, — позвольте мне!
С этими словами он протянул к Макёю руку и почти насильно взял у него из рук письмо Брони. Макей хотел рассердиться, приказать Румянцеву вернуть письмо. Но на лицах и в глазах партизан он прочёл столько живого интереса к нему, что махнул рукой и зашагал к другому костру. Теперь партизаны сгрудились вокруг чтеца. Пододвинулись поближе и Свиягин с Байко.
«Милый, родной Миша! — читал Румянцев. — Ненаглядный мой, солнышко ясное-. Без тебя скучно мне. И страшно за тебя. Не носись ты на коне во время боя береги себя. Хоть ради сынка Мишуткн».
Дальше шло описание родов. В конце письма Броня просила передать хлопцам привет, желала им всяческих успехов.
Пока партизаны делились мыслями, вызванными письмом Брони, Свиягин взял у Румянцева эго письмо, и, по обыкновению, слово в слово переписал его в свою записную книжку.
Когда колонна тронулась, Макей разыскал Свиягина и тот передал ему письмо. Свиягин в душе завидовал счастью Макея, не подозревая, каким несчастным считал себя сам Макей, так неожиданно нашедший и снова потерявший не только любимую, но и сына.
— Сын вот растёт, а я не увижу его, быть может, — с грустью сказал он и снова предложил Свиягину лошадь.
— Садись.
И когда тот с трудом сел в седло, Макей сказал:
— Ну, дуй! У тебя, говорят, тоже без тебя сын родился.
— Должен сын, по всем приметам, если живы.
— Ну, дуй, — опять сказал Макей и, отстав, пошёл с первой ротой.
Спустя два—три часа отряд достиг небольшой речушки, сильно занесённой снегом.
— До недавнего врёменц эта река отделяла Советскую Белоруссию от Западной, — громко сказал Макей. — Дальше начинается бывшее Польское государство.
Чем дальше партизаны–макеевцы шли на Запад, тем чаще они слышали имя выходца из их отряда Владимира? Тихонравова. В Западной Белоруссии это имя знакомо было каждому. Народ славил самого Тихонравова, его хлопцев. Макеевцы находились в деревне Прогресс, когда по радио передали сообщение о присвоении Владимиру Тихонравову звания Героя Советского Союза. Конная бригада 22–летнего подполковника Тихонравова наводила ужас на окрестные немецкие гарнизоны. Макей гордился тем, что Тихонравов в его отряде начал партизанский путь. Но, видимо, самолюбие давало себя знать. Не случайно он сказал однажды Свиягину, когда разговор зашёл о Тихонравове:
— А мне не повезло.
— У вас ещё есть время прославиться, — в простоте сердца сказал Свиягин.
— Эх, журналист! — с горечью воскликнул Макей. — Не понимаешь ты меня. Думаешь, я за славой гонюсь? Терпеть не могу я честолюбивых людей.
Свиягин не стал спорить. Он ушёл с загадочной улыбкой человека, знающего тайну другого.
Разведчики, ездившие во главе с Конопличем к Тихонравову, привезли кучу рассказов об этом герое и приглашение Макею встретиться с ним под Великим Роженом.
Встреча макеевцев и тихонравовцев была торжественной и по–братски тёплой. А ведь Макей, откровенно говоря, думал, что Герой Советского Союза Тихонравов с ним и говорить не станет. Но это был всё тот же Володя, каким знали его, когда он был партизаном макеевского отряда.
Тихонравов посоветовал Макею организовать здесь бригаду, а за вооружением слетать в Москву. Макей уцепился за эту идею и горячо начал готовиться к её осуществлению. Пять или шесть небольших отрядов, действовавших в этом районе разрозненно, были постоянными объектами охоты немецких карательных отрядов. Командиры партизанских отрядов приветствовали предложение Макея пойти под его руководство. К весне бригада была создана, об этом дали знать в центр. Одновременно туда обратились с просьбой дать оружие. Из центра радировали: «Ждём Макея».