По мере разрежения атмосферы скорость росла. Город все быстрее уходил вниз, но не становился меньше — из-за горизонта поднимались все новые здания. Из-за них выплыл берег моря и расположенный на этом берегу космодром. Покоившиеся, вернее, парившие низко над ним корабли не уступали размерами городским зданиям.
Когда показались, наконец, зеленые равнины и горы, Анмай видел уже все побережье материка, вдоль которого простерся этот невероятный город. Он с грустью смотрел, как плавно уходит вниз и голубеет земля, а вверху открывается усыпанная звездами ширь космоса.
Ему не было суждено вернуться в этот мир.
* * *В окно вплыл зеркальный бок орбитального города, потом еще одного и еще, и вдруг появилось решетчатое поле колоссального космодрома — во многих его ячейках замерли похожие на узкие уступчатые пирамиды корабли. Внизу в поле зрения вмещалась уже вся планета. Ее окружало невероятно сложное ажурное кольцо сверкающих конструкций, соединенное с поверхностью похожими на иглы башнями.
Ныне Файау была не планетой, а целым семейством планет. Лишь одна из них имела естественное происхождение. Остальные были искусственными сооружениями, размером и массой всего на порядок или два уступавшими ей. Они вращались вокруг Первичного Мира по единой орбите, как бы вложенные в вершины многоугольника. Относительно друг друга они были неподвижны и соединены кольцом транспортных путей, благодаря чему отпала необходимость в космических кораблях. Вэру было трудно поверить, что между мирами можно путешествовать в почти обычном поезде. Только рельсы, по которым он двигался, были из нейтрида, в миллиард раз более прочного, чем обычная сталь.
Он замер в благоговейном трепете, глядя на Верфи Файау. Там строились ее межзвездные корабли, — и там же был их главный порт. Колоссальный шестиугольник Верфей составляло около тысячи меньших. Они казались полупрозрачными сотами, в ячейках которых сиял алмазный свет. В соединявших соты трубчатых фермах проходили транспортные пути.
Каждый тридцатимильный шестиугольник был гигантской толстостенной шахтой, перекрытой с обеих сторон силовыми полями. В них идеальным ртутным зеркалом сияли пирамидальные корпуса межзвездных кораблей, чинившихся, разгружавшихся и загружавшихся. В сборочных шахтах двигались колоссальные машины и сегменты ярусов, вставая на свои места с идеальной точностью. В шахтах форматоров сиял ослепительный свет — там шло формирование корпусов. Именно тут, а не на зеленых лугах была истинная Файау. У Вэру перехватило дыхание, когда он смотрел на тысячи миль всемогущих машин и сияния металла. Теперь он понял, чем может быть цивилизация.
Даже сами Верфи казались хрупкими по сравнению с другими частями этого ожерелья. Файау сияла в нем, словно голубой бриллиант. Все прочие блестели сталью. Пять цилиндров были планетами-городами, пустыми внутри. Обвивавшие их по спиралям огненно-белые крылья радиаторов сияли ярче солнца, отводя избыточное тепло миллиардов машин. Еще одна планета, внешне похожая на Файау, только раз в десять меньше ее, была многогранником, покрытым причудливым сине-золотым узором — сотни тысяч цехов, соединенных огромными шахтами, величайший завод ее Союза. Радиаторы окружали его сегментированным кольцом. Две последних планеты были гигантскими плоскими десятигранниками, самыми большими из всех. Они вращались друг против друга, на равном расстоянии от Файау. Анмай знал их назначение, но они были темными, погруженными в сон. Это были две установки Сверх-Эвергет, две крепости, ожидающие появления врага.
Все вместе было поразительно красиво. На Файау царил вечный день — так ярко сияли ее искусственные миры. Это величайшее достижение разума было счастливейшим местом во Вселенной. Но воспоминания о том, что ему пришлось совершить, чтобы все это появилось на свет, наполнили сердце Вэру тяжелой печалью.
Вагон вздрогнул, перейдя на пути Верфей — они оплетали их, подобно паутине, ведя прямо к нужному Вэру кораблю. Тот был уже полностью заправлен и проверен, лишь ожидая, когда на его борту соберется весь экипаж. Корабль при рождении нарекли «Великой Файау», но Анмай про себя окрестил его «Астрофайрой» — так должен был называться тот, первый корабль его несбывшейся мечты.