— Я только люблю в центре, у цветочных рядов копаться в свежих бутонах роз. Там иногда попадаются малюсенькие такие жучки.
Наконец я догнал ее, догнал и прижал к себе. И она, уже глядя своими не моргающими огромными глазами мне прямо в душу, прошептала:
— Там иногда живут маленькие такие цветочные жучки. Они строят там свои отношения, приходят с работы, пьют чай на вечерней кухне. Смотрят друг другу в глаза и разговаривают.
— Жучки? — Только и переспросил я, улыбаясь.
— Жучки, — хихикнула она, и прижалась ко мне сильнее, — жучки, да и только.
Потом мы пили с ней чай.
— Здесь самые вкусные булки в городе, — шептала она мне, шептала и снова смеялась, — Они наверняка что-то туда подсыпают? Просто булка, сама по себе, не может быть вот такой вкусной, как ты думаешь?
Я смотрел на нее и поражался, чудо да и только.
— Давай, — сумбурно вскрикнула она, — давай писать друг другу письма. Прямо сейчас, на салфетках. Вот только я буду как ты, а ты будешь мною. Ты понял меня?
— Я постараюсь, — взмолился я. Но она уже притащила откуда то, кучу бумаги, аккуратно поделила пополам и снарядив меня шариковой ручкой, принялась за таинство письма.
— Я пишу от твоего имени, — напутствовала она меня, — ты же не забыл?
— Я помню, — вздохнул с усердием я, и начал писать.
Здравствуй мой недавний незнакомец, — начал нерешительно я. Пишу тебе, только потому, что страшно соскучилась. И возможно ли в нашем возрасте вот так вот запросто и страшно соскучиться? Вопрос конечно.
— Что за ерунду ты там написал? — Она выдернула мой лист и весело рассмеялась.
— Да, — ухнула она разочарованно, — с воображением у тебя прямо таки беда. На вот прочти, — и она сунула мне свой вариант, моего же письма, к ней. И пока я читал, она строчила новые письма. Я аккуратно взял салфетку и прочел:
Здравствуй дорогой мой человек, не обижайся на меня, что я не звоню не шлю злополучные СМСки, а просто и банально пишу тебе это письмо. Просто бумага стерпит все, а вот на счет сотовой связи я не уверен, потому и пишу, да и ладно. Скучаю по тебе ужасно, иногда долгим, безмолвным вечером, я сижу у окна и с теплотой смотрю куда то в даль, там бывает дождь, и капли резво падают на стекло протачивают себе немыслимые пути и тоннели. Я пытаюсь пальцем проследить их путь, но редко удается угадать его до конца. Там бывает снег, и метет, метет, кружится вихрем белое безмолвие. А иногда бывает чистое черное небо, и ковер звезд, усыпавший его, но вся эта красота не имеет никакого значения без тебя. Но ты опять где-то. Конечно не со мной и конечно счастлива.
И тем ни менее мне очень хочется чтобы ты была бы счастлива, чтобы ОН гладил твои нежные плечи, прижимал к себе твои ладони, дыханием согревал их, и шептал тебе на ушко каждый такой вот вечер, я люблю тебя, и поверь мне, если он так не делает, с ним и не стоит тогда жить, потому что в таких мгновениях и рождается вечность, и искренность и любовь и сама жизнь. Боги никогда не изменяют, это у людей такой удел.
— Да ты прямо писательница, — удивленно сказал я, — возможно немного пафосно и поэтично?
Но она молча передала мне другую салфетку и принялась за написание следующих. Я прочел:
Это у людей, такой удел.
Но вот прошло время, и мы уже друг друга знаем, и ты называешь меня, мой друг, а я тебя все так же безответно, любимая. И я не могу врать не себе ни, тем более тебе. И разве может человек вот так вот, запросто на бумаге изобразить все то, что он переживает и чувствует по отношению к другому человеку, кроме банального, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ, да и вроде банального, но ведь все в этой фразе заключено. И нежность, и страсть, и огонь и лед, и главное ТЫ. Ты, здоровая, живая, счастливая, все равно с ним или со мной, но главное счастливая. С улыбкой на лице, и с светлой искоркой в твоих выразительных глазах.
Дальше, с нетерпением беру следующую салфетку, и читаю:
Помнишь тот вечер, тогда я весь день думал о тебе. Вдруг, думал я, пускай ты невзначай позвонишь мне, скажешь что тебе плохо, что тебе одиноко. И пусть бы это была ночь, и я бы собрался и через весь город бежал бы к тебе, чтобы просто увидеть и обнять.
Часов в двенадцать ночи ты позвонила, и я правда бежал, и я нашел тебя пьяную, обнял, поцеловал, и понял что я даже боюсь к тебе прикоснутся, сделать больно невзначай. Если бы я тогда знал что это событие станет моей отправной точкой, моим меридианом в жизни, моим стартом и моим финишем.
После этого ты как то особо не общалась со мной, говорила что-то о стыде, о том что все это нам следует позабыть, но я все помню, и вряд ли забуду, запах твоих ночных волос, эти руки, эти глаза. И я не испытываю никакого стыда, прости меня, но не испытываю. Я просто тебя люблю.