Оли внимательно вгляделась в красивые глаза юноши. “Мак звенит, он там, в соках его жизни, в его глазах, я это чувствую, ведь так нежно звенеть может только маковый цвет”, - подумала Оли и улыбнулась.
- Чему ты улыбаешься, Оли? У тебя красивая улыбка, впрямь как маковая!.. Молчишь? Ну да ладно, слушай мою легенду дальше...
Воспоминания о слабостях к макам
“Было время, когда девушки выходили в маковые поля и там играли “в любовь”, так называлась игра. Большой и указательный пальцы левой руки выбрасывали в полукруг, клали на поверхность атласные лепестки мака и правой рукой ударяли по ним. Маки шумно разрывались и потому, насколько это были сильно, судили как тебя любят. У одной девушки так мощно хлопнул разорвавшийся на части мак, что все вмиг закричали: вот кого сильно любят, вот кого любят! Потом у неё родился сын, которого и назвали Любомиром. Возможно потому уже в утробе матери у меня появилась слабость к макам,
да и родился я в начале марта, и в моем гороскопе тоже цветком желаний, цветком грез был мак. И как-то незаметно в мою душу вселился еще один человек, злыдень, или в наших краях его называют Нехристь, тот, второй, тянул меня на плохие поступки, притупил мой разум, рассорил меня с родителями, которые во мне души не чаяли, и я покинул отчий дом и стал бродяжничать. Так я вышел на дорогу, которая и привела в ваш дом. Ты была тогда еще совсем маленькой, Оли, когда я познакомился с твоей мамой. Но она сразу поняла, что в мою душу пробрался Нехристь и довлеет над всем добрым. Мама подлечила меня маковой росой и вскоре я увидел свет по новому, я увидел, как он красиво отражается в лучах солнца. Твоя мама вырвала из моей души Нехристя лекарством, настоянном на разуме и энергии дивного мака. Однажды, на первой зорьке, проснувшись, я увидел чудо, которое по сей миг видят мои глаза, осязает мое обоняние, слышат мои уши. Бело-розовый заморский Ширли отогнул лепесток и махровая чаша приоткрылась. - Господи, что за диво, - сказал я самому себе.
И в этом была моя роковая ошибка. Нехристь, которого я, как мне казалось, подавил в себе, услышал мой вздох, почувствовал мою истому, встрепенулся и вырвался на свободу, вырвался из тени души вместе со сладким вздохом. Меня только всего начало выворачивать, крутить из стороны в сторону. Я припал в сладкой неге к бело-розовому Ширли, как к ногам невесты, стал целовать его лепестки, обдавать своим жаром его нежную чашу. Рок преследовал меня в ту ночь. Подавив мое первое Я, Нехристь порезал перочинным ножиком стебель дивного цветка и стал высасывать его жизненные соки, бело-розовый Ширли подогнул свою маковую головку к земле. Он плакал от боли, от страха, от неуважения. В экстазе Нехристь чиркнул спичкой и вмиг поляна была объята жарким пламенем, всё загорелось от одной искры. В тот миг проснулась душа, мое первое Я пыталось бороться, победить второе Я. Интуитивно я упал плашмя и прикрыл поверженный к земле цветок, спасая от огня красоту мака, так цветок не сгорел, вместе с остатками его нежности и каплями сока он спрятался в моем зрачке, ну а остальное ты всё знаешь, Оли”.
Закончив свою легенду, Любомир продолжил далее. - Если такой я тебя устраиваю, то тогда в путь, я не спал целую вечность, мы должны найти приятное место и высадить бело-розовый Ширли, иначе он зачахнет, а я сгорю от тоски. Если б ты знала, милая Оли, как я хочу выспаться, распластав руки на теплой земле, вдыхая лишь аромат мака.- Так что же нам делать, Любомир? Я нашла тебя, выслушала твою нехитрую историю и она тронула меня до глубины души, однако Нехристь на свободе, может, он снова идет по твоему следу?
- Нет сомнений, этот друг может появиться снова, но тогда я сожгу его, пусть даже сам сгорю вместе с ним, но больше его злой рок не коснется ни одного мака. Однажды я сумел возвысится над ним, и в этом мне помогла
твоя мама, она высветила мне дорогу, по которой я еще не ходил, и та дорога стала моим смыслом жизни. Вот такой я, хочешь иди следом, хочешь возвращайся на проторенный путь, к себе домой.
Любомир перекинул целлофановый мешок с парусником за спину и свернул на тропу через гористый выступ, нависший над пространством моря. Оли пошла за ним, укрываясь от зноя солнца кружевной косынкой. Полуденный луч бил ей в лицо, от невыносимой жары молодые ножки Оли подкосились и она, вздохнув, присела на каменный выступ. Любомир обернулся.
- Не думаешь ли ты, детка, что я понесу тебя вместе с парусником? Ноша невелика, но и я не двухжильный!
- Я хочу пить, у меня пересохло всё внутри и кружится голова.
- Милая Оли, - тихо сказал Любомир, - ты думаешь, что я не испытываю жажды к простой воде? С того момента, когда бело-розовый Ширли укрылся в моем зрачке, в глазном пространстве начались странные метаморфозы. Я слышал шелест цветка, он словно разговаривал со мной, успокаивал, подбадривал энергией, чудом сохранившейся в нем от пожара. Я скитался в море, на паруснике вдали от людей, убегая от своего второго Я, неразумного Нехристя, полонившего мою душу, но как и когда, я так сам до сих пор не знаю. Я тоже целую вечность не пил простой воды, но выдержал, - Любомир развел руками, показывая вдаль, - смотри, Оли, осталось еще малость, вставай с выступа, приободрись, шумят кодры, самое красивое место на земле, а по склонам террас виноградники, абрикосовые и персиковые сады, ухоженные домики с георгинами в человеческий рост. По всем приметам, что здесь живет добрый народ, и они окажут приют беженцам. Вставай, Оли, вставай, детка!