Она грустно усмехнулась:
- Ну, а далее начались мои мытарства в попытках найти покупателя. Казалось, проблема не такая уж сложная. Пользуясь своим удостоверением внештатного корреспондента глянцевого журнала, я стала чаще бывать на выставках, вернисажах, всевозможных мероприятиях, проводимых художниками, обзванивала известных антикваров и коллекционеров, набиваясь на интервью, но к цели не приблизилась ни на йоту. Иной раз казалось, что вот с этим-то антикваром можно договориться, но следом на меня обрушивались сомнения, даже страхи: а вдруг он вызовет охрану или полицию. Я так и не нашла подхода к этим загадочным людям, хотя кто-то из них, наверняка, проворачивал темные делишки.
- История известная: дилетанту проще завладеть шедевром, чем сбыть его с рук, пусть даже за десятую часть цены, - заметил Пережёгин, припоминая недавнюю беседу с Диной.
- Увы, это так. В справедливости этой прописной истины я убедилась в полной степени. Совсем уж отчаявшись, я опубликовала статью "Похищенные "Маки", рассчитывая, что она будет правильно истолкована кем-либо из коллекционеров, но в редакцию никто так и не обратился. Картина почти два года провисела в нашей семейной спальне. В любую секунду я могла потрогать руками свою мечту, но воплотить ее в денежный эквивалент было выше моих сил. Наконец, я решилась пойти на поклон к той самой Дине Цыгановой, о которой мне рассказывал Олег. По моим сведениям, собранным с максимальной осторожностью, за ней числились странные истории в сфере коллекционных произведений искусства. Я уже убедила себя, что эта дама примет мое предложение, но откладывала свой визит со дня на день. Как вдруг в один из этих дней мне позвонил муж, сообщив, со ссылкой на Елену Дмитриевну, о событиях в коммуналке. Сыщики расспрашивали жильцов о последних днях Омельева, о его связях, о том, не сохранились ли какие-либо из его картин. Муж спрашивал меня, не должны ли мы сами позвонить в полицию и сообщить, что одна из работ Омельева находится у нас. Что я могла ответить? Конечно же, я согласилась, но предложила встретиться дома и спокойно всё обсудить. А в голове у меня стучали молоточки: тайна не похоронена окончательно, уже сегодня наш "Банковский мостик" перекочует в полицию, и - прощая, моя хрустальная мечта! Мне вдруг стало жаль до боли выпускать из своих рук холст, с которым я уже успела сродниться.
- Ну, а какая проблема? - пожал плечами Пережёгин. - Вам нужно было всего лишь произвести подмену. Повесить копию, а замаскированный музейный холст снять и спрятать где-нибудь на нейтральной территории. Да хотя бы в той же камере хранения. Не пойму, зачем понадобилось разыгрывать весь этот сложный спектакль.
- Дело в том, что копию я хранила не дома, где ее мог бы случайно обнаружить муж, и тогда последовали бы недоуменные вопросы, а как раз на "нейтральной территории". В своей библиотеке, в шкафу со старыми методическими пособиями, куда никто никогда не заглядывал. Как нарочно, в тот день в библиотеке был выходной. С утра я пошла по магазинам. В этом походе меня и застал звонок мужа. Нет, совершить подмену я никак не успевала физически. Скорее всего, муж застал бы меня за этим занятием. Не исключено, что и полиция подоспела бы, и тогда у меня возникли бы очень большие неприятности. Но вот, после первого приступа отчаяния, в моей голове сам собой сложился план спасения картины. Может, он был не слишком хорош, но я немедленно взялась за его реализацию.
- Словом, вы решили имитировать ограбление?
- Да, - кивнула она. - Благо, я находилась рядом с домом. Мне удалось проскользнуть по двору и по лестнице незамеченной соседями. Я сняла картину со стены, освободила холст от рамы. Затем свернула холст и уложила его в сумку. Раму бросила внизу, под лестницей, перед входом в подвал. Если найдут - не беда. Но где же спрятать холст? И тут я вспомнила, что Омельев использовал для хранения одежды камеру хранения на Витебском вокзале. Но Витебский вокзал слишком мал, там в обычное время каждый пассажир на виду у дежурного и полиции. Ладожский слишком далеко. Я вышла на улицу, остановила такси и поехала на Московский вокзал. Поместила холст в ту самую ячейку, о которой вам почему-то стало известно, хотя никаких цифр я не записывала, просто запомнила их. Затем я вернулась домой, застав удивленного мужа перед голым пятном на стене. Сам того не ведая, Алексей обеспечил мне алиби. Буквально следом подъехали полицейские, которые осмотрели квартиру, опросили нас с мужем, а также соседей, после чего мужа увели с собой, а с меня взяли подписку о невыезде.