Комментарии Макиавелли о главе дома Габсургов не содержат ни одного из терминов и оценок, характеризовавших его отчеты о Чезаре Борджиа и папе Юлии II. От начала до конца император не уставал изумлять Макиавелли своей абсолютной неспособностью править и полнейшим отсутствием качеств главы государства. Основной слабостью императора, и Макиавелли тонко это почувствовал, была тенденция оставаться «слишком мягким и доверчивым», в результате чего он постоянно рисковал подпасть под самые разные, иногда совершенно противоположные, влияния (L 1098 – 1099). Это делало невозможным ведение переговоров, поскольку, когда Максимилиан начинал склоняться к какому-либо решению – как, например, в вопросе похода на Италию, – самое безопасное было считать, что «одному Богу известно, чем это может закончиться» (L 1139). Ситуация становилась неуправляемой, потому что каждый ее участник оказывался бесконечно запутанным, и «никто не понимал, что же император собирается делать на самом деле» (L 1106).
Портрет императора Максимилиана, данный Макиавелли в трактате «Государь», в основном воспроизводит ранние суждения о нем. В главе XXIII, в которой раскрывается вопрос необходимости государям прислушиваться к полезным советам, Макиавелли говорит, что правление императора рассматривается как предупреждающая притча об опасности, возникающей в случае, если не держать советников в рамках собственной решительности. Максимилиан показан настолько поддающимся влиянию людей, его окружающих, что, даже если его планы в общем становились определенными, попытки учесть все, иногда совершенно противоположные, мнения приводили к их полному разрушению. Это не только характеризует Максимилиана как человека, «с которым бесполезно иметь дело, раз никто никогда не знает, чего он хочет и что собирается делать», это также явно дискредитирует его как политика, поскольку «на его решения невозможно положиться» и «то, что он сделает сегодня, он разрушит завтра» (87).
Уроки дипломатии
Анализируя деятельность политиков, встречавшихся ему на жизненном пути, Макиавелли пришел к следующему выводу: существует главный урок для сильных мира сего, который большинство из них не захотели выучить. В результате их планы проваливались или же были успешны только благодаря удаче и ни в коей мере не строились на внутренней логике политических ходов. Общим слабым местом явилась полнейшая неспособность этих государственных деятелей действовать гибко, сообразно меняющимся обстоятельствам. Чезаре Борджиа был самоуверен до одержимости, Максимилиан всегда оставался излишне осторожным и колеблющимся, Юлий II – импульсивным и торопящим события. И все они совершенно отказывались признать тот факт, что их действия могли бы быть гораздо более успешными, если бы только они [эти политики] попытались приспособить устремления собственных характеров к требованиям времени, вместо того чтобы стараться переплавить конкретное время в огне собственных страстей.
Макиавелли поместил эти наблюдения в самую сердцевину своих трудов – в часть трактата «Государь», посвященную анализу политического лидерства. Однако собственная точка зрения на данную проблему сформировалась у него ранее, во время активной дипломатической деятельности. Более того, из его труда «Искусство дипломатии» становится ясно, что данный вывод сложился не только благодаря личным встречам, но и в результате знакомства с речами и документами искусных политиков. Первый прецедент произошел в день избрания папы Юлия II, когда Макиавелли вступил в беседу с Франческо Содерини, кардиналом Вольтерры и братом Пьеро Содерини, главой магистрата Флоренции («гонфалоньером»). Кардинал уверял, что «за все прошлые годы город никогда не возлагал столько надежд на папу, как это имеет место с избранником настоящего времени». «Но если бы только можно было знать, – добавлял он тут же, – как с этим временем жить в согласии…» (L 593). Спустя два года Макиавелли натолкнулся на подобное суждение во время переговоров с Пандольфо Петруччи, правителем Сьены (о нем он впоследствии с восхищением упоминает в трактате «Государь» как о «необыкновенно талантливом деятеле» (85). Синьория направила Макиавелли выяснить подоплеку хитросплетений и интриг, сопутствующих отношениям Петруччи с Флоренцией (L 911). Государственный муж заметил с нахальством, поразившим Макиавелли: «Желая сделать как можно меньше ошибок, я руковожу моим правительством день за днем и час за часом делаю то, что мне полагается делать, – просто потому, что время гораздо сильнее наших самых лучших умов» (L 512).