— Я не вижу, каким образом орудие убийства может оказать помощь в нашем деле, — мрачно сказал Фойл и снова взял в руки нож со стола. Муху словно ветром сдуло с ручки скальпеля.
— Любой человек в театре мог похитить его из гримуборной Рода Тейта, включая и его самого. Любой мог наточить этот нож в точильной мастерской, которая находится почти рядом со служебный входом в театр. А на предметах с глубокими нарезами отпечатки пальцев не остаются. Они «ломаются».
Вздохнув, Фойл положил нож на стол. Муха покружила немного над лезвием ножа, но, сделав очередной заход, замысловато повернула и снова опустилась на ручку.
Базиль подошел к столу, тихо-тихо, почти подкрался, так, что муха ничего не почувствовала и продолжала спокойно сидеть на своем месте.
— Очень странно…
— Что странно?
— На лезвии пятна свежей крови, но муха почему-то упрямо садится на ручку ножа. Лишь только раз она села на лезвие за все то время, что мы с вами находимся здесь.
Муха вновь ракетой взвилась кверху, когда Фойл поднял нож со стола, взяв его осторожно за ручку.
— Она липкая. Что же кроме крови может привлечь внимание мухи? Соус?
— Возможно. Или же сахарный сироп.
Базиль почувствовал какой-то щекочущий, едва уловимый аромат, когда он поднес ручку поближе к носу, аромат, похожий на тот приторный, терпкий запах, который пропитывает надежно огороженный фруктовый сад.
— Попросите Ламберта сделать соответствующий анализ и поискать здесь следы какого-то сахаристого вещества.
Ламберт был известным в городе токсикологом, который был знаменит благодаря своей способности определять химические ингредиенты в ничтожных долях вещества — жирных пятнах на жилетке, грязи под ногтями, скоплениях пыли в ранте ботинка и т. д.
— Почему именно сахар? — спросил Фойл.
— Просто идея, — ответил Базиль. — Может, глупость. Я еще не разработал ее до конца.
— Я вам помешала? — раздался чей-то голос у них за спиной.
Это была Полина. Она вышла из-за кулис. Волосы ее (шли в живописном беспорядке, глаза поблекли.
— За эту работу я должна получить премию от полицейского управления! Это ужасно! — устало сказала она, опустившись на стул, который ей любезно пододвинул Базиль. — И все же мне не удалось отыскать ваш длинный черный плащ. Вот, я составила опись.
— Давайте посмотрим, — Фойл несколько опасался этой подозрительной помощницы-любительницы.
Базиль стал за ее спиной, поглядывая на листок бумаги и ее руках.
— Итак, в гримуборной Ванды я обнаружила женский халат из желтого сатина, а также пеньюар из шерстяного крепа зеленоватого цвета. Ни то, ни другое не подходит. Федора не носит ни пальто, ни плащ в остальных актах пьесы. Так что это все. Леонард был в летнем пальто, когда вечером пришел на спектакль, — темно-серое твидовое пальто на рыбьем меху. Мундир, в котором он был одет на сцене, играя роль Греча, темно-голубой с серебряными галунами и серебряными пуговицами, которые были бы видны даже в самой кромешной темноте. Его халат — ярко-красного, пунцового цвета. Больше в его комнате нет носильных вещей…
Она помялась, помолчав в нерешительности, а затем нахмурилась.
— Ну а Родней Тейт?
— Я с самого начала была уверена, что здесь он вне всяких подозрений… В противном случае я даже не стала бы и искать, — она улыбнулась. — Пальто, в которое он был одет по приезде в театр, бежевого цвета и сделано из верблюжьей шерсти. Его халат — из голубоватой фланели. То длинное пальто, в котором он играл на сцене доктора Лорека, — черное, но оно подбито мехом с блестящим серым воротником. При любом освещении этот воротник будет казаться бледно-серым, и каждому станет тут же ясно, что пришит он скорняком-профессионалом. Он не мог его отпороть, а потом быстренько пришить, так же как и Леонард не мог спороть серебряные галуны и пуговицы со своей темно-голубой шинели, а потом быстро пришить их. Я обошла все артистические, даже заглянула в кабинет Мильхау. Осмотрела все костюмерные и даже подсобные помещения, которыми пользуются рабочие сцены. Но нигде не удалось обнаружить длинный плащ черного цвета, даже темное пальто или, на худой конец, халат, которые в темноте могли выглядеть черными.
— А что вы скажете по поводу норкового манто, в которое была одета Ванда в первом акте? — спросил Базиль.