Вечером приходится делать домашние работы: чистку ружей, починку одежды, уборку. С наступлением сумерек, переодевшись во фланелевый костюм, подошёл к морю и сел на пень.
Шуршат волны, накатываясь на узкую песчаную отмель. Заканчивается прилив. На востоке над тёмной линией горизонта светлые, чуть лиловые облака образуют башни, дверцы и стены какого-то неведомого небесного города, веет тёплый ветер с моря, запутываясь в кронах деревьев.
Казалось бы, вот счастливые мгновения, когда тебя эта великолепная природа одарит необычайными просветлёнными и всеохватными мыслями. Осталось только отдаться в её чарующую власть, проникнуться её скрытой мощью...
Он продолжал по-прежнему сидеть на пне, и заблудившийся муравей забрался в штанину и пребольно укусил за ногу. Вот и пофилософствовали. Финал не оконченной, а впрочем и не начатой умственной симфонии. Да и стали тревожить речные шорохи да отдалённое бормотание ручья.
Вернувшись на веранду, снова завалился в гамак под многозвонный стрекот цикад и то отдалённые, то близкие крики ночных птиц. Взошла луна, и причудливые голубые пятна и блики превратили лес в какую-то призрачную декорацию. Возникла фраза, почему-то на втором родном — немецком языке, возможно, из-за торжественной звучности некоторых слов. Кажется, это из Гете: в созерцании отрешился от себя полностью среди великолепного таинственно-фантастического оружия...
Ах, проклятье, какая-то мошка-кровопийца пребольно ужалила в шею. Нет, определённо не суждено пофилософствовать вволю. Да и пора делом заняться.
В комнате за столом при свете небольшой керосиновой лампы записал в тетрадь дневные происшествия и наблюдения. Ничего особенного. Пополнил копилку сведений. Ради этой обыденной работы и живу здесь... Только ли ради этого? Или такова бессознательная уловка: воспользоваться возможностью побыть наедине с природой, вдали от бесконечной суеты? Возможно, в глубине души я слишком сильно презираю европейских обывателей, не желающих думать о смысле собственного существования.
Можно понять дикаря. Он живёт одной жизнью с окружающей природой. У него нет возможности противодействовать ей, полностью преобразить и подчинить своей воле. Да он и не чувствует никакой необходимости в этом. Здесь слишком роскошна и благообильна естественная среда. Фактически нет смены времён года: постоянно тепло и не бывает засух. Живя в согласии со своим окружением, человек не испытывает никакой острой необходимости напрягать свои силы для противодействия природе.
Неудивительно, что в этих краях человек задерживается в развитии. У него отсутствуют серьёзные стимулы к занятию изобретательством, ремёслами. Он довольствуется тем, что есть. А европейцы отличаются ненасытной жадностью, им требуется всё больше всяческих благ, роскоши, технических приспособлений, облегчающих труд. Их обуревает жажда власти и богатства.
Выходит, власть и алчность — главнейшие двигатели европейской цивилизации? Не означает ли это, что она порочна уже в самом своём основании?
Впрочем, не следует забывать, что не за выяснением подобных проблем он прибыл сюда. Ему требуется внимательно и разносторонне изучить жизнь местного населения и, насколько будет возможно, особенности местного климата, флоры и фауны.
Да, кстати, уже девять часов, пора отправляться на метерологическую площадку и сделать необходимые замеры. Надоедливая процедура. Однако ничего не поделаешь — таково настоятельное требование науки: факты, факты и ещё раз факты. Рассуждения оставим философам.
На сон грядущий положена более приятная процедура: очистить небольшой зелёный и довольно увесистый кокосовый орех, выпив прохладительное молочко под звон цикад, на веранде. В комнате — последний осмотр двух заряженных ружей, залог спокойного сна. Теперь можно улечься на жёсткую постель: две плоские квадратные бельевые корзины, покрытые за неимением тюфяка одеялом. Какое блаженство — вытянуться на лежанке и закрыть глаза в предвкушении сна...
За перегородкой громко застонал Бой. Его одолевают, помимо всего прочего, боли в жёлуде. Надо встать и дать ему воды. Не помогает: он продолжает громко стонать. Придётся успокоить его небольшой дозой морфия. Странный препарат: в одних случаях помогает больному избавиться от страданий, а в других способен превратить здорового человека в маньяка, наркомана и ввергнуть его в мучительное существование морфиниста.