Бонгу была значительно больше Горенду, но такая же опрятная. Помимо частных хижин, предназначенных для отдельных семей, были ещё и общественные постройки — более крупные и не имеющие передней и задней стен. Под высокой крышей, доходящей почти до земли, были устроены лежанки. Здесь же хранилась посуда — из дерева, глины и скорлупы кокосового ореха, предназначенная для общественных праздников. Лежало здесь и оружие.
В каждом из таких домов Маклая встречали папуасы, которым он раздавал табак, гвозди и красные ленты. Общественные и семейные дома группировались вокруг небольших площадок, образуя нечто подобное отдельным кварталам, соединёнными тропинками. В деревне и вокруг неё возвышались кокосовые пальмы и банановые деревья, которые, впрочем, по канонам ботаники следует считать травой.
Обойдя всё поселение и раздав все подарки, учёный отдохнул недолго в одном из общественных домов, поговорил, как мог, с «тамо-Горенду» и направился дальше, оставив Ульсона принимать ответные дары: сладкий картофель, кокосы, бананы, копчёную и печёную рыбу, сахарный тростник.
Сыпал небольшой дождичек, и делать зарисовки на улице было невозможно. В одной «барле» (так называется общественный дом) обнаружил то, что давно уже искал: несколько фигур, вырезанных из дерева. Они (по-местному — «телумы») были крупными; самая большая, стоящая посредине помещения, — более двух метров; другая, метра в полтора, стояла у входа, а третья, очень ветхая, валялась на земле. Видно, особенного почтения к этим изделиям туземцы не питают. Они с интересом и с некоторым, пожалуй, удовлетворением наблюдали, как Маклай зарисовывает их «телумы». Спрашивали, есть ли такие «телумы» в России.
Не было никаких оснований считать общественные постройки с телумами, ничем другим не отличающиеся, какими-то первобытными храмами. Судя по всему, эти деревянные изображения были вырезаны в честь каких-то уважаемых предков. А может быть, таким образом первобытные скульпторы оставляли память о себе.
Наступали сумерки, пора было возвращаться домой. Их провожали дружескими рукопожатиями (чаще всего пожимали руку выше локтя) и возгласами: «Эме-ме!» Подарки помогли сгрузить в шлюпку, явно довольные визитом столь замечательного гостя.
Когда, уже после захода солнца, добрались до Гарагаси и стали выгружать подарки, Ульсон принялся ворчать:
— Только зря мучились. Мало получили. Да и что тут? Рыба жёсткая, как дерево, кокосы старые, бананы зелёные. Деревня большая, а ни одной женщины не видел.
— Значит, ещё не вполне нам доверяют.
После некоторой паузы Ульсон пришёл к выводу:
— А может, и правильно делают. — И отправился на кухню доваривать бобы к запоздалому обеду.
Глоссарий
Казалось бы, хитрое ли дело — научиться чужому языку? Не прошло и четырёх месяцев, как Маклай начал вести с папуасами разговоры, затрагивая разные темы и получая разумные ответы. Зная несколько европейских языков, исследователь уже готов был присоединить к ним и знание языка папуасов. Но с этим пришлось подождать до лучших времён.
Долго, к примеру, не удавалось выяснить, как сказать по-папуасски «хорошо». Наконец нашёлся один туземец, с которым, что называется, нашли общий язык. Маклай показал ему хорошие полезные вещи: табак, гвоздь. Услышав слово «казь», Маклай повторил его, указав на кокосовый орех. Туземец в свою очередь подтвердил — «казь». С тех пор, давая собеседникам понять, что ему что-то нравится, Маклай говорил «казь», с удовольствием отмечая, что его прекрасно поняли; туземцы делали довольные лица и отвечали утвердительно: «Казь-казь». Однако в некоторых случаях создавалось впечатление, что под этим словом местные жители подразумевают что-то другое. Что именно? И как всё-таки будет по-папуасски «хорошо»?
Эти вопросы Маклай постарался разрешить в беседе с одним сметливым «тамо-Бонгу» (человеком из Бонгу), который уже сообщил исследователю немало мудрых слов. Показав закрутку табака и гвоздь, Маклай сказал: «Казь». Однако туземец разделил предметы, назвав гвоздь каким-то непонятным словом, а табак — «казь». Из этого нетрудно было заключить, что вместо слова «хорошо» на туземном языке Маклай использовал совершенно другое, означающее «табак».