— Неуж живые люди забегают? По стене? Врешь ты, Митяш…
А Митя, довольный, ухмылялся, важничал.
— Вот посмотришь — скажешь, вру ли…
Он не утерпел и, отказавшись от чаю и закуски, сразу же решил показать свое искусство. В избу набилось и взрослых и ребятишек, не продохнешь. Митя вынул из длинного узкого ящика свернутый в трубку экран, повесил его на переднюю стену. Покрытый алюминием, он светился в полумраке избы.
— Ишь какой полог, дорогой, наверно, — шептались женщины. Каждая старалась потрогать невиданное полотно.
— Оно, поди, серебряное, бабоньки…
В другом ящике оказалась тяжелая, крытая лаком машина. Митя поставил ее на скамью, прикрепил болтами и гайками, приладил ручку, похожую на ту, что у точила.
— Косы точить будем, — посмеивались мужики, — рановато вроде, долго еще до сенокоса…
Шнур с электрической лампой Митя перекинул через печную трубу, прикрепил гвоздем к матице.
— Что за пузырек? — спрашивали женщины. Мужики, которым доводилось видать электричество в городе, степенно разъясняли.
— Фонарь то. Без дыму и без огня горит…
— Неуж горит? Удивленье…
Митя посадил к динамомашине комсомольцев, сказал, чтобы вертели ручку по очереди — один устанет, другой сменит. Сам крутнул, сначала легонько, потом сильнее. Машина загудела. Под потолком вспыхнула яркая лампочка. Ребята закричали, женщины зашикали на них, удивленные и восхищенные необычайным светом. Все глядели под потолок с таким видом, будто узрели жар-птицу. А Митя, передав ручку динамомашины товарищу, стал налаживать киноаппарат. Он проверил мальтийский крест, протер чистой тряпочкой продольные и полукруглые салазки, вставил объектив, вынул из металлического ящика бобины с лентами, заправил фильм. Все в напряженном безмолвии наблюдали. Митя волновался, ведь он впервые после курсов самостоятельно, без инструктора готовился к сеансу. Ему казалось, что подготовка длится вечность, он спешил, не сразу находил нужные детали и принадлежности. Зрители, попривыкнув, начали переговариваться.
— Бабоньки, смотрите, с колесами.
— Мельница никак…
— Что ты, дура, волшебный фонарь.
Митя солидно поправил.
— Не волшебный фонарь, а киноаппарат «Патэ-Русь». С его помощью я буду демонстрировать фильм «Легенда Черных скал».
По избе прошел почтительный говор.
— Слышишь, ле-ген-да…
— Мудреное что-то…
— Молчи…
И вот погас свет, вспыхнул экран. Митя крутит ручку аппарата и удивляется, почему все смотрят не на экран, а на объектив, излучающий сноп света. Он останавливается.
— Почему вы смотрите сюда? Картина-то ведь там, на полотне.
— Ну? А мы думали тут, в стеклышке…
Все поворачиваются к экрану. По нему ходят неясные, смутные тени. Появляются буквы, растянутые, кособокие. Зрители глядят с любопытством, а механик нервничает, регулирует фокус, выравнивает рамку, проверяет, не сбит ли конденсатор. Нет, все в порядке, а изображение на полотне искаженное. Что такое? С механика капает пот. А публика, затаив дыхание, смотрит, как на берег накатывается морская волна, на скале появляется девушка, глядит на зрителей, улыбается.
— Господи, да она живая!
— И губами шевелит, говорит кабыть…
— Тише, слушайте, может, услышим, чего она бает…
А радость Митина горько омрачена: проекция плохая. В чем же ты, механик, сплоховал? Где тот изъян? Неужели и дальше так пойдет? С трудом докрутил он первую часть картины. Включил свет и стал проверять все детали аппарата по порядку. Все на месте. Так в чем же дело? Зажав ладонями виски, Митя напрягал память, вспоминая наставления инструктора.
— Ты, Митюша, чего? — забеспокоился Егор.
— Да видишь, дядя, не клеится что-то, тускло…
— Добро, парень… И так посмотрим.
Аппарат застрекотал. На экране показался поезд, мчавшийся издалека, от горизонта. Он постепенно приближается, становясь все больше и больше. Вот вырисовался паровоз. Он летит на зрителей, огромный, тяжелый, пышущий дымом и паром. Еще мгновение — и он вырвется из рамки экрана, всей громадой налетит на зрителей, раздавит их. Раздались крики, все хлынули прочь от полотна, началась давка.
Митя остановил аппарат, включил свет.
Обескураженные зрители изумленно озирались. Никакого паровоза, никого не задавило, вот чудеса-то… В суматохе кто-то перевернул на полу крышку футляра от аппарата. Митя поднял ее, хотел поставить на место и вдруг хлопнул себя по лбу.