Гриша оказался возле меня практически сразу, как я выпал. Попеняв на мою, слабость он взял меня на руки и двинулся к базе. Въезд на машинах туда был запрещён.
Вокруг базы был возведён высокий забор из металлических листов. Я заметил, как через каждые несколько метров к листам были подсоединены провода. Гриша подтвердил мою догадку, все ограждения находятся под напряжением. На въезде стояли две бетонные башни, на которых были установлены два монструозного вида оружия. Этакие пулемёты – переростки, стреляющие просто громадными пулями.
За время, проведённое в госпитале, я довольно хорошо научился обращаться с зоной маны в условиях постоянного дефицита энергии. Защитный кокон по-прежнему съедал её практически полностью. Теперь я мог менять форму зоны маны по своему желанию. Основным условием было соблюдение общих размеров.
Например, я мог растянуть зону маны метра на четыре вперёд, но для этого должен был пожертвовать обзором с других сторон. И при изменении формы поля возрастал расход энергии. Если сферу я мог спокойно поддерживать практически постоянно, то изменение формы сокращало это время в несколько раз.
Конечно, я мог высвободить дополнительную энергию, но в этом случае начинал испытывать боль. Моим пределом в прошлой жизни была зона маны почти стометрового радиуса. Тут же я едва не потерял сознание от боли на тридцати шести метрах, пока это был мой предел. Чисто теоретически я мог заплатить болью за вре́менное расширение своих возможностей, но что-то это не сильно меня прельщало.
Ещё я попробовал сотворить простые конструкты типа: пси-гранаты, защитного контура, мягкого и статического щита, простейшего усиления тела. Проблем с этим не возникло, если не считать, что для этого требовалось отключать зону маны. И за раз я мог сотворить лишь один конструкт, после чего требовалось немного времени на восстановление.
Древний конструкт, при помощи которого я спалил мозги той троице так ни разу мне и не поддался. Вроде делал всё точь-в-точь, как и тогда, но вместо сложнейшего конструкта у меня получались лишь корявые подобия, неспособные даже выбить из сознания. Я уж молчу про уничтожение мозга. Должно быть, в прошлый раз всё получилось с испуга, другого объяснения у меня нет.
Об этом я размышлял, пока Гриша нёс меня до базы, а после и по её территории. Я позволил себе максимально расширить радиус зоны маны, чтобы разглядеть большую часть базы. По мере продвижения пришлось ещё трижды истончать защитный кокон, но это того стоило.
Внутри огороженного периметра я ожидал увидеть что-то наподобие палаточного городка, максимум сколоченные из необтесанных досок простенькие домишки. Но оказался приятно удивлён. Пройдя основные защитные сооружения, склады с боеприпасами и ангары с разнообразной техникой мы вышли в основную часть. Здесь база Чёрной сотни больше походила на обычный коттеджный посёлок. Добротные каменные дома, с небольшими огородиками составляли костяк базы. Также я заметил парочку трёхэтажных строений и несколько вышек, возвышавшихся над всем периметром на несколько десятков метров. В каждой башне находился часовой.
Думаю, что в этих домах проживают семьи наёмников, пока те выполняют очередной контракт.
Гриша принёс меня к одному из высотных зданий. Там было некое подобие плаца, на котором нас уже ждали. Ровно двадцать четыре человека в чёрной униформе с вышитой цифрой сто на правой части форменной куртки, выстроенных в одну шеренгу.
При нашем приближении они словно по команде повернулись к нам и все как один ударили себя кулаком по левой стороне груди. После этого я снова восстановил защитный кокон, вернув зону маны в стандартный режим. Голова начинала гудеть, от перерасхода пси-энергии.
Силы малость восстановились и я попросил опустить меня на асфальт. Гриша поставил меня перед шеренгой наёмников.
Вперёд вышел азиат. На вид ему было лет пятьдесят. Он глубоко поклонился мне и представился.
– Меня зовут Гуоджин. Я, являюсь командиром Чёрной сотни со дня её основания. – после этих слов он упал на колени и впечатался головой в плац. – Я как глава отряда беру на себя полную ответственность за предательство своих подчинённых. Моя жизнь принадлежит вам юный господин, и вы вольны распоряжаться ей как пожелаете. – вокруг Гуоджина образовалась белая дымка, которая потянулась ко мне. Стоило ей коснуться меня и она тут же растаяла в воздухе.