— Поверьте, мисс Ламбер, — выпалил он, врезаясь в перебранку Полетт и Джоду, — если б у меня были средства содержать семью, я бы тотчас сделал вам…
Полетт не дала ему договорить.
— Вы слишком льстите себе, если вообразили, что я ищу мужа, мистер Рейд, — гордо сказала она. — Я не потерявшийся котенок, которого надо пристроить в хорошие руки. На мой взгляд, нет более презренного союза, чем брак из жалости!
— Я не хотел вас обидеть, мисс Ламбер, — прикусил губу Захарий. — Поверьте, мной руководит вовсе не жалость.
Полетт распрямила плечи и тряхнула головой, сбросив накидку:
— Вы заблуждаетесь, полагая, что я ищу вашей защиты, мистер Рейд… Если Вефиль чему-то меня научил, то лишь тому, что мужская доброта потом всегда предъявляет мандаты…
— Полноте, мисс Ламбер! — опешил Захарий. — Ничего такого я не говорил! В присутствии леди я слежу за выражениями.
— Леди? — фыркнула Полетт. — Разве леди делают такие предложения? Скорее уж девице, что сидит в витрине.
— Что-то вас не туда понесло, мисс Ламбер. И в мыслях не было! — От обиды Захарий покраснел. Чтобы успокоиться, он сел за весла. — Так зачем вы хотели меня видеть?
— Я пригласила вас, чтобы узнать, соответствуете ли вы своему благоприобретенному имени Зикри.
— Я вас не понимаю, мисс.
— Позвольте напомнить: не так давно вы сказали, что в случае нужды я всегда могу обратиться к вам. И теперь я желаю знать, было ли это пустозвонством или вы тот, кто отвечает за свое parole[102].
— Вы снова ошиблись, мисс, — не сдержал ухмылки Захарий. — В тайных обществах не состою.
— За свое слово, — исправилась Полетт. — Я хочу знать, человек ли вы слова. Ну же, ответьте. Вы верны своему слову или нет?
— Все зависит от того, в силах ли я исполнить ваше желание, — осторожно сказал Захарий.
— В силах, — отрезала Полетт. — Это вполне определенно, иначе я бы не просила.
Подозрения Захария крепли.
— И что за просьба?
Глядя ему в глаза, Полетт улыбнулась:
— Я хочу поступить в команду «Ибиса», мистер Рейд.
Захарий решил, что ослышался.
— Что?!
На секунду он отвлекся, и течение вырвало у него весла; река бы тотчас их умыкнула, если б не бдительность Джоду, успевшего схватить одно весло и зацепить им другое. Перегнувшись через планшир за вторым веслом, Захарий обменялся с юнгой взглядами, и Джоду помотал головой — дескать, я знаю, чего она хочет, но об этом и речи быть не может. Объединенные сговором, они сели плечо к плечу и стали грести вдвоем; вместо ласкара и малума возник мужской союз, готовый противостоять решительному и коварному неприятелю.
— Да, такова моя просьба: стать матросом вашей команды, — не унималась Полетт. — Волосы приберу, надену матросское платье… Я сильная… работать смогу…
Лодка двигалась против течения, оставляя за кормой усадьбу Бернэма. Захарий налегал на весла, и жесткая рукоятка вкупе с потным плечом напарника придавали ему уверенности, напоминая о неизбежной людской скученности в грубой корабельной жизни, где матросы, беззастенчивые, точно животные, говорят и делают то, что в иной ситуации вызвало бы жгучий стыд. Матросский кубрик являл собой сгусток всего грязного, мерзкого и похабного, что есть в мужчине, и миру не надо чуять его трюмной вони.
— Никто, кроме вас и Джоду, ничего не узнает, — наседала Полетт. — Вопрос лишь в том, сдержите вы слово или нет, мистер Рейд.
Оттягивать с ответом уже было нельзя, и Захарий покачал головой:
— Забудьте об этом, мисс Ламбер. Ничего не выйдет.
— Почему? — взвилась Полетт. — Объясните!
— Потому что невозможно. Рассудите: вы не просто женщина, но белая женщина. Команда укомплектована ласкарами, и только офицеры, как здесь говорят, «европейцы». Таких лишь трое — капитан и два его помощника. С мистером Чиллингуортом вы знакомы, а первый помощник, смею сказать, подлец и дуболом, каких свет не видел. Будь вы мужчиной, и то не пожелали бы разделить их общество, но в любом случае все белые вакансии заняты. Места для еще одного господина нет.
— Ох, вы меня не поняли, мистер Рейд! — рассмеялась Полетт. — Я не претендую на офицерскую должность. Я хочу стать матросом, как Джоду.
— Мать твою за ногу! — поперхнулся Захарий, вновь ослабив хватку, отчего весло зарылось в воду и рукоятью крепко долбануло его под дых.
Пока он приходил в себя, Джоду пытался удерживать лодку, но течением ее опять стащило к усадьбе Бернэма. Полетт сидела на корме, а потому не видела своего бывшего пристанища, как не замечала страданий гребцов.