— Не волнуйтесь. — Полетт указала на взгорок: — Вон там, на холме, мы укроемся под деревом. Никто нас не увидит.
Приказчик тревожно взглянул на баньян; с недавних пор в нем развилось отвращение рачительной хозяйки к насекомым, и он всячески избегал мест их возможного обитания. Однако нынче любопытство пересилило опаску перед рассадником ползучих и летающих тварей.
— Что ж, я уступаю вашей просьбе, — неохотно согласился Ноб Киссин. — Направимте стопы под дерево.
Поднявшись по склону, они забрались в сплетение корней; приказчик карабкался с большим трудом, но был покорен до тех пор, пока его не подтолкнули к корню, служившему Полетт сиденьем. Оглядев корявый отросток, Ноб Киссин взбрыкнул:
— Здесь сидеть нельзя! Вон как тут всякое шныряет! Наверняка есть и кусачие гусеницы!
— Нет, на этих корнях гусеницы не водятся, — увещевала Полетт. — Садитесь без опаски.
— Нет-нет, не уговаривайте. Я предпочту остаться на ногах. — Сложив руки на груди, Ноб Киссин встал так, чтобы ни листик, ни травинка не коснулись его самого и одеяния.
— Что ж, как вам угодно, не смею настаивать…
Приказчик уже извелся от любопытства:
— Рассказывайте же! Где вы были все это время? Куда скрылись?
— Это неважно, Ноб Киссин-бабу.
— Понимаю, — сощурился приказчик. — Стало быть, это правда.
— Что?
— Не хочу перестирывать грязное белье, мисс Ламбер, но вообще-то все только и говорят о вашем непристойном поведении, в результате которого вы пребываете в ожидании, вот почему и скрылись.
— В ожидании чего?
— Внебрачного приплода. Разве не вы сказали миссис Бернэм, что пирожок уже в печке?
Полетт залилась румянцем и пришлепнула ладони к щекам.
— Нет! Никакого непристойного поведения и никакого ожидания! Уверяю вас, что покинула Вефиль по собственной воле, это было мое решение.
— Ах, не чинитесь, со мною можно быть вполне откровенной, — придвинулся Ноб Киссин. — Пострадало ваше целомудрие? Нарушена девственная плева, да?
— Ничего подобного! — возмутилась Полетт. — Не понимаю, как вам только в голову взбрело!
Помешкав, приказчик нагнулся еще ближе и прошептал, словно изрекая немыслимую крамолу:
— Скажите, причина вашего бегства — хозяин?
Полетт спустила с головы накидку, взглянув ему прямо в глаза:
— Возможно.
— Ай-ай-ай! — Ноб Киссин облизал губы. — Значит, имели место шалости?
Он явно изнывал от желания узнать о тайных пристрастиях своего господина; зачем ему это, Полетт не ведала, но сообразила, что любопытство приказчика можно обернуть себе на пользу.
— Больше ничего не могу сказать, Ноб Киссин-бабу, — вздохнула она. — Разве что…
— Да-да? Умоляю, говорите! — вскинулся приказчик.
— Разве что вы окажете мне крохотную услугу.
Едва запахло сделкой, толстяк насторожился:
— Что за крохотная услуга? Прошу разъяснить.
Полетт одарила его пристальным взглядом:
— Вы помните, когда и зачем к вам приходил мой отец?
— Разве такое забудешь, мисс Ламбер? Я же не олух какой… Он был у меня незадолго до переселения в небесную обитель. Слов, сказанных на последнем издыхании, так запросто не отринешь…
— Вы помните, что он хотел устроить мой отъезд на Маврикий?
— Разумеется. Я же вам о том и поведал, верно?
Полетт выпростала руку из-под сари.
— Вы сказали, что готовы все устроить в обмен на эту вещицу? — Разжав кулак, она показала медальон, не так давно полученный от приказчика.
Ноб Киссин покосился на ее ладонь:
— Все так, только не понимаю, к чему вы клоните.
Набрав в грудь воздух, Полетт выпалила:
— Я прошу вас сдержать обещание. В обмен на медальон я желаю стать пассажиром «Ибиса».
— Что?! — разинул рот приказчик. — Вы с ума сошли, что ли? «Ибис» перевозит лишь кули и заключенных. Он не берет пассажиров!
— Не имеет значения. Я согласна быть в списке рабочих. Вы же его составляете? Никто не заметит, если в него добавить еще одно имя.
— Кажется, вы из меня дурака валяете, мисс Ламбер? — насупился приказчик. — Как только вы осмелились такое предложить, не постигаю! Немедля изгоните сию идею!
— Да какая разница, если в списке прибавится одно имя! — взмолилась Полетт. — Вы главный, а рабочих так много — одним больше, одним меньше! Ведь даже вы не узнали меня в сари. Не бойтесь, никто меня не признает, а вы получите медальон…
— Ни за что! — Ноб Киссин энергично потряс головой, отчего уши его затрепетали, словно папоротник на ветру. — Знаете, что будет, если затею раскроют и выявят мое участие? Хозяин мне голову оторвет! У капитана Чиллингуорта глаз-алмаз! Едва он прознает, что средь кули затесалась барышня, он меня придушит и скормит акулам… Нет, нет и нет!