Он тотчас пожалел о своем необдуманном порыве, ибо первый помощник помрачнел и долго жевал губами, словно хотел распробовать вкус своего решения.
— Так что скажете, мистер Кроул?
— Что скажу? А вот что: вовсе незачем, чтобы капитана завезли к черту на рога. Если уж на то пошло, я сам сяду за весла.
— Конечно. — Захарий неловко потоптался. — Вам виднее. Я лишь хотел помочь.
— Неужто? Помощь не в том, чтобы пудрить шкиперу мозги. Займитесь делом.
Захарий оборвал разговор, уже привлекавший внимание матросов:
— Хорошо, мистер Кроул, как вам угодно.
Капитан с первым помощником отбыли, а Захарий остался приглядывать за ласкарами, опускавшими реи. Когда мистер Кроул вернулся, на небе уже играли закатные краски, а на берегу собиралась толпа зевак.
— Ступайте на корму, Рейд, — прорычал первый помощник. — Нечего шастать по баку!
Захарий пожал плечами и ушел в кормовую рубку. Солнце уже село, на берегу рыбаки суетились около своих перевернутых лодок. Дожидаясь первых признаков волны, Захарий смотрел вниз по течению, и тут на корму прибежал стюард Пинто:
— Берра-малум кличет!
— Зачем?
— Нелады с буйком.
Захарий поспешил на бак, где первый помощник, сощурившись, смотрел на воду.
— Что-то не так, мистер Кроул?
— Это вы мне скажите, Рейд. Что вы там видите? — Помощник указал на трос, уходивший с носа к буйку футах в пятидесяти от шхуны.
Захарий знал, что бор на Хугли требует особой швартовки: большие корабли отходили от берега, однако якорь не бросали, но швартовались к буйкам, цепями прикрепленным к илистому дну. Скоба, к которой крепился трос, располагалась на днище буйка, и добраться до нее сквозь речную муть мог лишь ныряльщик, привычный к работе вслепую. Именно такой трос привлек внимание мистера Кроула, но Захарий, сколько ни щурился из-под козырька ладони, не видел ничего особенного в канате, на полпути к буйку исчезавшему в воде.
— По-моему, все в порядке, мистер Кроул.
— Да ну?
Было еще достаточно светло, и Захарий вгляделся пристальнее:
— Уверен.
Мистер Кроул поковырял ногтем в зубах.
— Ни черта вы не понимаете, Хлюпик. А если я скажу, что трос запутался о цепь буйка? — Приподняв бровь, он осмотрел ноготь. — Об этом вы не подумали, а?
— Нет, не подумал, — признался Захарий.
— Не угодно ли взять гичку и смотаться проверить?
Захарий молчал, прикидывая, успеет ли сплавать к буйку и обратно, прежде чем обрушится волна. Расчету мешало бешеное течение, избороздившее поверхность реки. Помощник прервал его размышления:
— Что, слабо, Рейд?
— Нет, — тотчас ответил Захарий. — Коль нужно, я проверю.
— Тогда хватит молоть языком — и вперед!
Если уж делать, то делать быстро, сказал себе Захарий и опрометью кинулся на корму; гичка была еще на воде — подъем лодки завершал подготовку к бору. Пока ее подтащат к бортовому трапу, уйдет куча времени, соображал Захарий, лучше спрыгнуть, перемахнув через кормовое ограждение. Он уже потянул фалинь, когда боцман Али высунулся из рубки и прошептал:
— Малум, атас! Гичка каюк!
— Что?..
Появление на корме первого помощника не дало закончить вопрос.
— Ну что еще? Боитесь промочить ноги, Хлюпик?
Захарий молча сунул фалинь боцману, и тот захлестнул его за пиллерс. Перебравшись через ограждение, по натянувшейся веревке Захарий съехал в лодку и махнул — отпускай! В тот же миг течение подхватило и, протащив вдоль шхуны, вытолкнуло легкое суденышко к середине реки.
Вставляя весла в уключины, Захарий отметил, что воды в гичке с добрый дюйм. Он не встревожился — посадка-то низкая, видно, наплескало волной. Первые футов двадцать лодка была послушна, и Захарий, сосредоточенный на буйке, не заметил, как вода, покрыв его щиколотки, подобралась к голеням; он оторопел, увидев, что еще дюйм-другой — и планшир скроется в бурном потоке. Течь была такая, словно кто-то аккуратно продырявил гичку с таким расчетом, чтоб затонула на ходу.
Пытаясь развернуться, Захарий приналег на весла, но корма уже так осела, что лодка не слушалась. До буйка оставалось футов двадцать, он был хорошо виден даже в быстро сгущавшихся сумерках, однако течение утаскивало лодку на середину реки. Швартовочный трос, дразнивший своей близостью, гарантировал спасение, но прогал между ним и лодкой быстро увеличивался. Даже хороший пловец не совладал бы с течением, чтобы добраться к тросу, прежде чем ухнет приливная волна. Оставалась надежда на чью-нибудь лодку, но река, обычно кишевшая судами, была зловеще пуста. Захарий оглянулся на шхуну — боцман Али уже все понял и командовал ласкарами, которые торопливо спускали бортовую шлюпку. Однако быстрее чем за пятнадцать минут им не управиться, а тогда уже будет поздно. Захарий глянул на берег, с которого в беспомощной тревоге за ним наблюдала толпа рыбаков, лодочников и зевак. Уже слышался рокот приближавшегося бора, и всякий, кто сунется в воду, рисковал бы своей жизнью.