Дити была еще очень больна, и событие прошло мимо нее, но когда умер молодой ткач-мусульманин из Пирпайнти, ехавший с двоюродными братьями, она уже начала поправляться. Спутники умершего были совсем еще мальчишки и не осмелились возразить охранникам, приказавшим вынести покойника на палубу и сбросить в воду.
Дити вовсе не хотела вмешиваться, но молчание других не оставило ей иного выхода.
— Стойте! Так нельзя, — сказала она.
— Не лезь не в свое дело! — буркнули охранники.
— Как раз мое! — огрызнулась Дити. — Пусть мертвый, но он наш, и его нельзя выкинуть, как луковую шелуху.
— Чего ты хочешь? Чтобы всякому кули устраивали пышные похороны?
— Я хочу всего лишь кроху уважения… Нельзя так с нами обращаться.
— А кто нам помешает? — фыркнул охранник. — Ты, что ли?
— Если не я, найдутся другие…
Гирмиты привстали — не потому что собирались атаковать охранников, а просто из любопытства. Но конвоиры сочли это угрозой и беспокойно попятились к трапу. Задержавшись у входа, один вдруг миролюбиво спросил:
— А чего с ним делать-то?
— Дайте родственникам время, они решат, что нужно.
— Ладно, поглядим, что скажет субедар.
Через полчаса охранник крикнул в люк — мол, субедар согласен, пусть родичи покойника сами все устроят. Уступка вызвала бурную радость, и больше десятка человек предложили свою помощь.
Позже родственник усопшего сказал, что все сделали по правилам — перед погребением в море тело омыли. Даже самые вздорные и завистливые согласились, что в этой знаменательной победе огромная заслуга Дити.
Лишь Калуа не особенно радовался.
— Бхиро Сингх уступил, но шибко злится. Спрашивал, кто все это затеял, не та ли баба, что уже доставляла неприятности.
Взбудораженная успехом Дити отмахнулась:
— Чего он теперь сделает, когда мы в море? Назад не отправит, верно?
— Прибрать бом-кливер! Тан фулана джиб!
Ветер крепчал, и почти все утро шхуна, распустив паруса, шла крутым бейдевиндом[120]. Однако днем разыгравшиеся волны уже перехлестывали через борт. Очарованный мощью судна Захарий так и шел бы полным ходом, но капитан велел прибрать паруса.
— Страхуй! Саб тайяр!
Обычно бом-кливер отвязывал один матрос, самый быстрый и ловкий. Он забирался почти к клотику фок-мачты, чтобы распустить кливер-галс, а матросы внизу стягивали парус и крепили его к утлегарю. Джоду справился бы и один, но тиндал Мамду не любил работу внизу, особенно когда тридцатифутовая балка то и дело ныряет в воду и все, кто в нее вцепился, промокают насквозь. Под предлогом проверки старшина тоже влез на мачту и удобно расположился на рее, пока Джоду возился с леером.
— Стягивай! Даман тан чикар!
— Держись! — Предупреждение Мамду поступило именно в ту секунду, когда распустился узел кливер-галса.
Словно охваченный паникой, парус вздыбился, как загнанный лебедь, что неистовым биением крыльев пытается отогнать хищника. Джоду успел прильнуть к мачте, обхватив ее обеими руками. Матросы внизу стягивали кливер, но им мешал сильный ветер, и парус неистовствовал, будто пытаясь куснуть юнгу за пятки.
— Видал? Не так уж и легко, — поучительно сказал Мамду.
— А кто говорит, что легко?
Джоду соскользнул по мачте и спиной к тиндалу уселся на рее. Море было исполосовано широкими черными тенями, отмечавшими прогалы между волнами. Наверху мотало сильнее — казалось, ты сидишь на раскачивающейся пальме. Джоду крепче ухватился за тросы — если грохнешься в море, это верная смерть. Чтобы развернуть шхуну при таком ветре, уйдет не меньше часа, а потому никто не станет менять курс, ибо шанс спасти утопающего будет ничтожен. Но опасность лишь добавляла специй в пьянящий напиток высоты.
Мамду был того же мнения.
— Хорошо здесь! А бедолаги внизу вдосталь накупаются! — Старшина показал на утлегарь, который ласкары называли «дьявольским языком», он слизнул немало матросских жизней. — То-то Гхазити радость!
«Язык» вместе с оседлавшими его ласкарами то и дело окунался в волны, а, вынырнув, окатывал водяными фонтанчиками гирмитов, выбиравшихся из трюма на дневную кормежку. Сквозь переплетение снастей Джоду разглядел две фигурки в сари, присевшие на корточки возле баркаса. В одной из них он признал Мунию, которая, судя по наклону головы, тоже на него смотрела.
120
Бейдевинд — курс судна практически при встречном ветре, когда оно идет зигзагом, развивая высокую скорость.