Отыскать учителей, кто согласился бы преподавать на китайской лодке-кухне, было непросто, но благодаря протекции Чунквы они нашлись. А-Фатт учился охотно, с каждым годом перечень его достижений становился все длиннее, а каллиграфия все изящнее. Из Бомбея Барри привозил шикарные гостинцы компрадору, приглядывавшему за успехами его сына, а тот обычно отдаривался книгой для мальчика.
На тринадцатый день рожденья А-Фатт получил роскошное издание знаменитого романа «Путешествие на Запад»[121].
Услышав перевод названия, Барри воодушевился:
— Пусть читает о Европе и Америке, это полезно. Когда-нибудь я его туда отправлю.
Смущенный Чунква разъяснил, что речь здесь о другом, ближнем Западе, мол, книга повествует о родине мистера Модди — Хиндустане, или, как его именовали в древних рукописях, Джамбудвипе.
— Вот как?
Барри сник, однако передал сыну подарок, еще не подозревая, что вскоре в этом раскается. Позже он пришел к мнению, что именно книга виновата в капризе мальчика: «Хочу на Запад».
При каждой встрече А-Фатт умолял отца о поездке на его родину. Но это была единственная прихоть, которую Барри не мог исполнить. Даже на секунду невозможно вообразить, что мальчик сядет на принадлежащий тестю корабль, а затем по сходням сойдет в толпу встречающих родственников, и он, Барри, представит теще, жене и дочерям, для которых Кантон был лишь источником великолепных шелков, красивых вееров и потоков серебра, живое свидетельство своей другой жизни. Нет, это равносильно тому, чтобы на паркет особняка на Черчгейт выпустить полчище термитов. Соплеменники в Кантоне знали о мальчике, но Барри вполне мог положиться на их молчание — в конце концов, он не единственный, кто за долгие месяцы ссылки изменял холостяцкому образу жизни. Даже если какой слушок достигал ушей домашних, никто не обращал на него внимания, ибо улики были надежно спрятаны. А вот если вернуться с мальчиком, тогда храм поклонников Заратуштры исторгнет пламя скандала, которое испепелит прелюбодея, оставив его без всяких средств существования.
— Послушай меня, сынок, — говорил Барри. — Этот «Запад», что тебе втемяшился, всего лишь выдумки старой глупой книги. Вот подрастешь, и я отправлю тебя на подлинный Запад — во Францию, Америку или Англию, где живут цивилизованные люди. Там ты станешь принцем или господином, что охотится на лис. Не думай о Хиндустане, забудь о нем. Ничего хорошего тебя там не ждет.
— И он был прав, — согласился А-Фатт. — Добра не вышло.
— Почему? Что ты сделал?
— Кража. Воровал.
— Где? Когда?
А-Фатт отвернулся, спрятав лицо.
— Другой раз, — глухо ответил он. — Не сейчас.
Бурное море пагубно сказалось на пищеварении Ноб Киссина-бабу; прошло немало дней, прежде чем он смог покинуть каюту и выбраться на палубу. Ощутив на лице дуновение влажного морского ветерка, он понял, что мучительные головокружение, понос и рвота были необходимой предтечей мига просветления: стоило ему взглянуть на бурун под носом шхуны, как стало ясно, что «Ибис» не просто корабль, но средство преображения, сквозь туманы иллюзий направляющееся к неуловимому и вечно далекому берегу Истины.
Лучшим доказательством происходящих перемен был сам Ноб Киссин, ибо присутствие в нем Тарамони стало так ощутимо, что его собственное тело казалось коконом, уже готовым раскрыться и выпустить новую жизнь. Ежедневно появлялись новые признаки того, что в нем зреет женская сущность, — например, возраставшее отвращение к вынужденному соседству охранников; когда они трепались о грудях и задницах, то словно обсуждали и высмеивали его собственное тело, отчего порой возникала столь жгучая потребность в накидке, что он натягивал на голову простыню. Материнский инстинкт тоже усилился, и он не мог пройти по палубе, не задержавшись на пятачке, под которым находилась камера узников.
Эти променады Ноб Киссина часто вызывали нарекания ласкаров и брань боцмана Али:
— Чего шнырять туда-сюда, как таракан? Шибко дурак-мубак, совсем польза нет!
Мистер Кроул выражался еще конкретнее:
— Пандер, хрен акулий, в рот тебе кляп! Какого черта здесь ошиваешься, другого места нет, что ли? Еще раз тут увижу, канат в жопу воткну!
Приказчик пытался сохранять царственное достоинство:
— Скорблю о вашем чрезмерном пыле, сэр. Сквернословие излишне. К чему уничижительные взгляды и колкости? Я хочу подышать свежим воздухом, только и всего. Не отрывайтесь от ваших дел.
121
«Путешествие на Запад» — один из четырех классических романов на китайском языке. Опубликован в 1590-е гг. без указания автора. В XX в. утвердилось мнение, что написал его книжник У Чэнъэнь. Сатирический роман в 100 главах повествует о путешествии по Шелковому пути: монах Сюаньцзан и царь обезьян Сунь Укун отправляются в Индию за буддийскими сутрами. Книга представляет собой цепь занимательных эпизодов, в которых прозрачная буддийская аллегория наслаивается на канву плутовского романа. Сюжет послужил основой одноименной пьесы в жанре цзацзюй, известной своей феноменальной продолжительностью: шесть пьес объединены в одну.