— Мой муж… Произошла драка, и один охранник упал за борт… случайно… Но мужа обвиняют в убийстве… его привязали к мачте…
— Что с ним сделают?
— Не знаю… — всхлипнула Дити, заламывая руки. — Не знаю, Глупышка… Субедар пошел к офицерам… Решать капитану… Только и надежды, что он смилуется…
В сумраке проскользнув к Полетт, Муния взяла ее за руку:
— Глупышка, как там Азад?
Та ожгла ее взглядом:
— После всего, что натворила, ты еще спрашиваешь?
— Ничего не было, правда! — Муния расплакалась. — Мы просто разговаривали. Все очень плохо?
— В любом случае расплачиваться ему. Его избили до потери сознания. Лучше держись от него подальше.
Захарий все никак не мог привыкнуть к одной особенности морской жизни, продиктованной неизменным ритмом вахт. Цикл из четырехчасовой службы и четырехчасового отдыха (не считая утренних и вечерних двухчасовых полувахт) требовал его пробуждения именно в то время, когда он спал без задних ног. В результате он уподобился обжоре, что при любой возможности набивает брюхо, и сокрушался о каждой минуте, не потраченной на пиршество сна. Во сне слух отключался от всяких посторонних шумов, и Захария не тревожили ни выкрики команд, ни шум моря, ни свист ветра. Однако сознание продолжало отсчитывать склянки и даже в самой глубокой грезе помнило, сколько еще осталось до следующей смены.
Нынче вахта Захария начиналась в полночь, а потому вскоре после ужина он завалился в койку и беспробудно спал до набатного звона рынды. Мгновенно проснувшись, Захарий натянул штаны и бросился на корму, где вахтенные пытались разглядеть утопающего. Выглядывали недолго, ибо шансов уцелеть в волнующемся море почти не было: пока спустят паруса и развернут корабль, охранник десять раз утонет. Однако Захарий не мог просто так уйти, а потому оставался на корме, даже когда бессмысленность этого стала абсолютно очевидной.
Виновника несчастья привязали к мачте, а капитан вместе с субедаром Бхиро Сингхом и переводчиком Ноб Киссином-бабу заперся в своей каюте. Час спустя Захарий готовился принять вахту, но стюард Пинто передал ему приказ явиться к капитану. В кают-компании он присоединился к мистеру Чиллингуорту и мистеру Кроулу, которые уже сидели за столом. Пинто обнес их стаканами с бренди.
— Пошел вон, — бросил ему капитан. — И не вздумай ошиваться под дверью.
— Слушаюсь, саиб.
Дождавшись ухода стюарда, мистер Чиллингуорт мрачно произнес, вертя стакан:
— Скверная история, джентльмены. Такого я не ожидал.
— Когда этот бугай прохрипит пеньковую песню, я буду спать спокойнее, — сказал мистер Кроул. — Черная сволочь.
— Его вздернут, это бесспорно, — кивнул капитан. — Но как бы то ни было, сам я не вправе вынести приговор. Это сделает судья в Порт-Луи. Пока же обойдемся поркой.
— Казнь и порка? — удивился Захарий. — За один проступок?
— Субедар считает, убийство охранника — меньшее из преступлений. На родине этого человека порубили бы на куски и скормили собакам.
— Что он еще сделал, сэр?
— Этот… — капитан посмотрел на листок, сверяясь с именем, — Маддоу Колвер — изгой, сбежавший с женщиной из высшей касты, родственницей субедара. Потому-то он и записался в гирмиты, чтобы скрыться там, где их не найдут.
— Однако, сэр, какое нам дело, кого он взял в жены? Наверное, порка недопустима, пока он в нашем ведении?
— Вот как? — Капитан приподнял бровь. — Я удивлен, Рейд, что именно вы, американец, задаете такие вопросы. Как поступили бы в Мэриленде, если б негр надругался над белой женщиной? Что сделали бы вы, я, да кто угодно, если б черный овладел нашей женой или сестрой? Почему же вы считаете, что субедар и его люди оскорблены меньше? Как отказать им в возмездии, которое для себя мы сочли бы непременным? Нет, сэр… — капитан поднялся и стал расхаживать по каюте, — эти люди служили нам верой и правдой, теперь они хотят справедливости, и я не буду им препятствовать. Вам следует знать, джентльмены, что между белым человеком и туземцами, поддерживающими его власть в Индостане, существует негласная договоренность: браки и продолжение рода возможны лишь среди себе подобных. В тот день, когда туземцы утратят веру в нас как гарантов кастового порядка, закончится и наше правление. Наша власть зиждется на этом нерушимом принципе, в этом наше отличие от вырождающихся захудалых наций вроде испанцев и португальцев. Если вам, сэр, угодно взглянуть, что получается из смешения рас и рождения полукровок, стоит лишь посетить их владения… — Мистер Чиллингуорт резко остановился, ухватившись за спинку стула. — Раз уж об этом зашла речь, я скажу прямо: меня не касается, что вы делаете в порту, господа. Мне нет дела, коль на берегу вы пропадаете в шалманах и бардаках. Не моя забота, ежели вам по нраву торчать в самых грязных береговых дырах. Но при малейшем намеке на любого рода сношения с туземкой, когда вы в море и под моим началом… Знайте, господа: пощады не будет.