Офицеры молча наблюдали за похоронным обрядом. Затем они препроводили охранников в центральную каюту, и капитан облегченно вздохнул:
— До завтра не выпускать. Пусть поостынут. — Силы явно его покинули, он с трудом поднес руку к покрытому испариной лбу. — Что-то мне неможется. Командуйте, мистер Кроул.
— Отдыхайте, сколько вам понадобится. У меня все под контролем, сэр.
Об отсрочке казни Дити узнала в числе последних и теперь на все лады себя костерила за то, что тратила драгоценное время, купаясь в собственных переживаниях. Было совершенно ясно: если она хочет помочь мужу, надо следовать его примеру — в критических ситуациях Калуа полагался на холодный расчет, а не на свою силу. Интуиция подсказала, к кому обратиться.
— Глупышка, присядь ко мне, — позвала Дити.
— Что, бхауджи?
Приобняв Полетт, Дити зашептала ей на ухо:
— Посоветуй, что делать? Если не произойдет чуда, завтра я стану вдовой.
Полетт стиснула ее руку:
— Не теряй надежды. До завтра далеко, всякое может случиться.
Дити заметила, что все утро девушка крутилась у вентиляционной отдушины; она явно чего-то недоговаривала.
— Что-то затевается, Глупышка?
Полетт замялась, но потом кивнула:
— Да. Только не спрашивай что, я не могу сказать.
Дити скользнула по ней цепким оценивающим взглядом:
— Ладно, не буду ни о чем расспрашивать. Только скажи: есть ли надежда, что до утра мой муж выберется отсюда живым?
— Кто знает, бхауджи? Но шанс есть.
— Хе Рам! — Дити обхватила щеки девушки. — Я знала, что тебе можно довериться!
— Молчи! Вдруг сорвется? Ничего не говори, а то сглазим!
Дити видела, что подруга нервничает и очень напряжена.
— Скажи, а ты сама участвуешь в этой затее? — прошептала она.
Помешкав, Полетт выпалила:
— Чуть-чуть. Но во многом ее успех зависит от меня. И я ужасно боюсь, что все пойдет не так.
Дити потерла ее щеки:
— Я буду молиться за тебя, Глупышка…
В пятом часу, вскоре после начала вечерней полувахты, на палубе вновь появился мистер Чиллингуорт; кутавшийся в старомодный дождевик капитан выглядел неважно — бледный, в лихорадочных пятнах. Увидев обмякшее тело, привязанное к грот-мачте, он вопрошающе глянул на первого помощника, и тот мрачно усмехнулся:
— Живехонек. Сучьего ниггера десять раз убьешь, а он все не сдохнет!
Капитан кивнул и, ссутулившись, прошаркал к наветренной стороне шканцев. В борт шхуны били волны в белых барашках, подгоняемые сильным восточным ветром. Отдавая дань непогоде, мистер Чиллингуорт не поднялся на мостик, но остался под укрытием снастей. Он смотрел на восток, где темные облачка сбивались в плотную свинцовую тучу.
— Ох, наколдуют они шторм, — пробурчал капитан. — Как считаете, мистер Кроул, достанется нам?
— Ничего страшного, сэр, — ответил помощник. — Маленько помотает да тряхнет. К рассвету угомонится.
Капитан посмотрел на голые мачты, где оставались лишь фок и стаксель.
— Тем не менее, джентльмены, паруса убрать и лечь в дрейф. Рисковать не будем, переждем под шторм-стакселем.
Никто из помощников не желал первым поддержать эту чрезмерную осторожность.
— Полагаю, в этом нет нужды, сэр, — неохотно сказал мистер Кроул.
— Исполняйте приказ. Или мне самому этим заняться?
— Не беспокойтесь, сэр, — тотчас ответил помощник. — Я пригляжу.
— Добро. Признаюсь, меня-то мотает неслабо. Буду признателен, если ночью не потревожите.
Погода испортилась, а потому вечером гирмитов из трюма не выпустили. В бадейках им спустили каменно черствые лепешки и сушеный горох. Меню протеста не вызвало, ибо мало кто хотел есть. Утренние события уже потеряли свою яркость, внимание переселенцев было поглощено приметами надвигавшегося шторма. Зажигать лампы запретили, и люди сидели в кромешной тьме, прислушиваясь к бьющимся о корпус волнам и ветру, завывавшему меж голых мачт. Грозные звуки лишь подтверждали дурной нрав Черной Воды — казалось, все демоны ада желают пробиться в трюм.
— Мисс Ламбер… мисс Ламбер…