Более того, изначально еще в эпоху Т. Джефферсона, когда, скажем, были поглощены Вирджиния и Кентукки, четко реализовывались соответствующие положения Конституции. По крайней мере, формально окончательное решение о присоединении предоставлялось населению тех или иных регионов. Касалось это не только первых тринадцати штатов, вошедших в Федерацию сразу после событий 1776 г., но и новых штатов, входивших в нее впоследствии.
Именно в таком измерении изначально представлялась и отстаивалась доктрина явного предназначения. Под таким лозунгом, кстати, проводил свою кампанию упомянутый Дж. Полк в 1844 г., главным заданием в которой было территориальное расширение. «Наше явное предназначение, — писал известный политический обозреватель того времени Джон О’Салливан, — состоит в том, чтобы расселиться и завладеть целым континентом, который само Провидение предоставило нам для проведения великого эксперимента свободы и самоуправления на основе доверия»25.
Впервые понятие «явной предназначенности» в его нынешнем представлении использовал тот же Дж. О’Салливан, имея в виду экспансию свободы и демократии. Все же при этом в те времена четко определялись территориальные рамки, ограничивавшиеся Северной Америкой. Важно учитывать и другой аспект: с появлением доктрины явного предназначения она умело и качественно отстаивалась ее адептами. Сам Дж. О’Салливан, скажем, после завершения американо–испанской войны категорически отрицал ее захватнический характер, указывая, что ни один штат не стал частью США без волеизъявления населения. То же самое делал и Ф. Мерк. В практической политике это нашло отражение в договоренностях с Лондоном о том, что обе стороны отказываются от претензий на исключительное владение и управление каналом, а также колонизации стран близлежащего региона.
Понять и осознать особенность американского мировосприятия и его влияния на поведение США в мире помогает почти детская откровенность ученых этой страны, когда речь идет об оценке качеств представителей своей нации (nation–state). Один из них прямо называет определяющей их поведение «не идею, состоящую в том, что народ сам имеет право определять собственную судьбу, а убежденность в особых положительных качествах американского народа, отличных от известных в Европе и, тем более, в мировой истории»26.
Первый президент этой страны Дж. Вашингтон в прощальном обращении к народу в 1796 г. определил мирные формы реализации американской демократической предназначенности на мировой арене примером народа, который «всегда руководствовался великой справедливостью и доброй волей»27.
По большому счету очень трудно отрицать положительный эффект такого американского влияния. Оно проявлялось всегда и не требует особых доказательств хотя бы потому, что американцы действительно способствовали тому, что многие государства мира ускорили процесс перехода от тоталитаризма и авторитаризма к демократическим политическим системам. Важным представляется и многолетний опыт невмешательства этого великого государства в большие войны, вступления в альянсы с целью мирного разрешения конфликтов, умелого и эффективного отстаивания национальных экономических интересов.
Впрочем, любая предопределенность оценок американского поведения и влияний в мире не позволяет выработать адекватные выводы. Скажем, благодаря именно настойчивым действиям американцев убедить человечество в приоритете прав человека, народам других стран и регионов действительно удалось достичь заметных успехов. Здесь важно видеть стремление к сочетанию собственного интереса с его преломлением на другие страны и общества. В этом смысле прав был американский дипломат, утверждавший, что американское руководство, способствуя демократизации других стран и обществ, исходит из того, что от этого во многом зависят «наши собственные свободы, наш собственный образ жизни, наша собственная демократическая форма правления»28.
Однако такой прагматизм и такое верховенство национальных интересов часто объективно не позволяет Америке понимать и принимать во внимание особенности национального мировосприятия других наций и народов, вмешиваясь в их внутренние дела, диктуя свою волю, навязывая модели развития, не сочетающиеся с их традициями и желаниями. Всегда, к тому же, существует угроза того, что свое отношение к безопасности общества и человека они (американцы) предложат другим народам в такой форме, что «отказаться сложно, а применить невозможно». Показателен в этом отношении пример с попытками Соединенных Штатов способствовать модернизации советской политической системы.
26
27
28
Our Obligation of Leadership. Address by Assistant Secretary Braden // Department of State Bulletin. 1946. — Dec. 22. — P. 4.