Идейное наследие евразийства приобретает сегодня особое значение в свете завершения процесса расширения Совета Европы и вхождения в него России, когда перед европейским сообществом встает проблема формирования гуманистического европейского сознания на основе многообразия и уважения к духовно–культурным традициям и достоянию различных цивилизационных составляющих Объединенной Европы.
Стержневой идеей евразийства, и сегодня сохраняющей актуальность и остроту, является противопоставление космополитического «атлантизма» либерального Запада, прежде всего США («Sea Power»), континентальному традиционализму Евразии («Heartland»), главной опорой которого выступает цивилизация «исторической России» как синтез самобытных национальных культур, которым присущ примат духовного героического начала, «идеи–правительницы» над «грубой материей» техники и финансов.
В этом контексте Европа рассматривается идеологами евразийства как своего рода «поле битвы» не только между цивилизациями, но и между разными укладами и факторами одной цивилизации. Так, современный российский философ и политолог А. С. Панарин считает, что «идейное и культурное противостояние между Америкой и Европой — это в значительной степени «противостояние буржуазного авантюристического типа той системе сдержек и противовесов, которая угрожала ему политическим и моральным остракизмом»121.
Перед лицом набирающей силы глобализации и углубления интеграционных процессов в Европе и мире, которые сопровождаются делегированием определенной части национально–государственных полномочий наднациональным органам и институтам, современные неоевразийцы подчеркивают основополагающее значение национального суверенитета для прогрессивного развития России и других посткоммунистических стран, ставших членами Совета Европы. «Лишь на основе прочного национального суверенитета, — утверждает А. Панарин, — сегодня может развиваться продуктивная экономика, основанная на нормальной предпринимательской прибыли»122.
Соглашаясь с известным современным украинским философом и историком Ю. В. Павленко, что коренными недостатками евразийства были антиперсонализм (примат народа как «соборной личности» над конкретным человеком) и этноцентризм (в понимании этноса как сакральной онтологической категории)123, заметим, однако, что именно в нем, по нашему мнению, содержится модернизированная идейно–культурная квинтэссенция восточнохристианского цивилизационного мира, другими словами, то «послание», тот потенциальный культурно–цивилизационный взнос, с которым (конечно, через фильтр основополагающих общеевропейских ценностей) страны постсоветского пространства, прежде всего Россия, могут войти в будущую мегацивилизацию Объединенной Европы.
В то же время мощное течение современных российских «цивилизационников» (Л. И. Глухарев, Ю. А. Борко, М. В. Кулаков, Ф. И. Минюшев, В. Г. Соколенко и др.), не отбрасывая творческого наследия евразийства, признавая острые внутренние конфликты и противоречия западной цивилизации (включая существование двух ее самостоятельных «крыльев» — европейского и атлантического), склонность западных либералов к «двойным стандартам», одновременно истолковывает общеевропейский процесс как конфликтно–компромиссное взаимодействие цивилизаций, а идеологию новой Европы понимает «как альтернативу, как вызов социальному и национал–социалистскому тоталитаризму, как контрдоктрину коммунизму и фашизму»124.
Как отмечает профессор Л. И. Глухарев, «гуманитарная Европа и новая ее архитектура в будущем должны содействовать развитию всей гаммы и богатства разнообразных индивидуальных и неповторимых культур не на базе «поединка», а на основе солидарности и взаимообогащения»125. Отсюда исходит потребность познания особенностей тех культурно–исторических типов общества, которые охватывает общеевропейский процесс126.
Заслуга последовательного применения цивилизационного подхода к системе международных отношений и современного мирового порядка в целях предвидения на этой основе будущего мировой политики принадлежит профессору Гарвардского университета Самюэлю Хантингтону. Его статья, опубликованная летом 1993 г. в журнале «Форин эфэерз» («Foreign Affairs») под названием «Столкновение цивилизаций?», и книга «Столкновение цивилизаций и переустройство мирового порядка»127 вызвали огромный резонанс среди политиков, политологов и дипломатов во всем мире.
123
124
Общеевропейский процесс и Гуманитарная Европа. Роль университетов. — М., 1995. — С. 21–30;
127