С. Хантингтон, вслед за О. Шпенглером и А. Тойнби, призвал к замене моноцивилизационного «европоцентризма», как и центризма какой бы то ни было другой цивилизации, пониманием мультицивилизационной природы мира. Он решительно выступил за внедрение «коперниковского» в противовес «птолемеевскому» подходу к истории128. Для С. Хантингтона очевидны фальшь и близорукость преобладающего на Западе линейного деления истории на древнюю, средневековую и современную, ведь такое деление отражает лишь развитие западной цивилизации. В действительности же, утверждает С. Хантингтон, не только история проявляет себя как «драма ряда могущественных культур»129, но и система международных отношений стала мультицивилизационной130.
В идентификации конкретных цивилизаций С. Хантингтон опирается на деление, предложенное американским историком и социологом Мэтью Мелко, который выделяет из 12 основных цивилизаций семь мертвых (Месопотамская, Египетская, Критская, Классическая, Византийская, Центральноамериканская, Андская) и пять существующих доныне (Китайская, Японская, Индийская, Исламская и Западная цивилизации)131. С. Хантингтон добавляет к ним важные, по его мнению, для понимания современного мира еще три цивилизации: Православную, Латиноамериканскую и, с определенными оговорками, Африканскую.
Возникновение Западной цивилизационной идентичности С. Хантингтон датирует приблизительно 700–800 годами нашей эры. К ней он безусловно относит Европу (кроме православных стран), Северную Америку (без Мексики), Австралию и Новую Зеландию. Ее синонимом, согласно С. Хантингтону, является западнохристианский мир, объединяющий католицизм и протестантизм.
Что касается Православной цивилизации, центром которой выступает Россия, то она возникла, считает С. Хантингтон, в результате восприятия византийского наследия и отличается своей особой религией, веками татарского правления, бюрократическим деспотизмом и ограниченной открытостью влияниям Возрождения, Реформации, Просвещения и других характерных для Запада эпох, сформировавших его современные сознание и идентичность132.
Политической формой современной Западной цивилизации С. Хантингтон определяет демократию. При этом «Запад, — подчеркивает он, — никогда не порождал великой религии»133. Западному обществу и западному сознанию органично присущи социальный плюрализм, рационализм, техницизм, основанное на примате частной собственности, индивидуального начала над коллективным римское право134. Примат рационального над иррационализмом других религий характерен и для западного христианства как религиозной основы западного мира.
С. Хантингтон датирует ренессанс европейской культуры приблизительно 1500 годом, то есть началом эпохи Великих открытий, когда она начала приобретать глобальный характер135.
При этом успех западной цивилизации в колониальной экспансии, достижение господствующего положения в мире, доминирование над другими цивилизациями Хантингтон, как и английский историк Джеффри Паркер, связывает с «преимуществом в организации, дисциплине, подготовке своих войск и соответственно более высоким уровнем вооружений, транспорта, систем снабжения, медицинского обслуживания, которые стали результатом Промышленной революции», то есть, с «преимуществом в применении организованного насилия»136. В этом, по С. Хантингтону, истоки современного конфликта западной цивилизации с другими, которых она в прошлом покоряла или пыталась покорить.
Перед Первой мировой войной Запад достиг мирового господства. «Цивилизация, — пишет С. Хантингтон, — означала западную цивилизацию. Международное право было западным международным правом... Международная система была западной Вестфальской системой суверенных, но «цивилизованных» национальных государств и колониальных территорий, которые находились под их контролем»137.
Конфликт национальных государств после революции 1917 г. в России был дополнен конфликтом идеологий, который продолжался до коллапса советской системы в 1991 г. В то же время, указывает С. Хантингтон, крах коммунистической идеологии отнюдь не означает, что Россия, Китай или Вьетнам обязательно импортируют современные западные ценности. Люди западного мира часто недооценивают, подчеркивает он, «творческий потенциал, гибкость и самобытность незападных культур»138.