Автор современной версии «Истории Европы» британский историк Дж. М. Робертс, изложив исторический путь континента от доисторических времен до 90‑х гг. XX в., признает, что не в состоянии выявить хотя бы одну европейскую традицию, которая не испытала бы существенных изменений, и поэтому видит Европу скорее как «исторический тигель», где переплавлялись и переплавляются доныне различные культуры, языки, идеи, традиции158.
Именно в таком культурном разнообразии, способности к сплаву и «переплавке», в чрезвычайном динамизме, открытости межкультурному и межцивилизационному диалогу, в глобальном миссионерском значении Европы, оказавшейся способной интеллектуально «упорядочить» мир и создать материальные, понятийные и институциональные основы для осознания человечества единым целым, для глобального (хотя и преисполненного вызовов и противоречий) диалога народов, культур и цивилизаций, следует искать, в конечном счете, природу европейской идентичности, самобытность Европы и современных ее интеграционных образований.
Для современной Европы, которая объединяется на основе либеральных ценностей, в целом характерной является тенденция к дальнейшей рационализации и секуляризации общественного сознания и политической жизни, правовых норм и идеологем, в частности тех, которые используются или предлагаются в сфере евроинтеграции159. Так, в представленном в феврале 2003 г. Председателем Европейского конвента Валери Жискар д’Эстеном проекте первых 15 основополагающих статей будущей Конституции ЕС не оказалось ни единого упоминания о Боге или религии, на что обратили внимание представители некоторых государств ЕС, в частности Испании и Польши. Они указывали, что в тексте документа, ставшего результатом длительной работы 105 уполномоченных представителей правительств, законодательных и общественных структур 15 стран — членов ЕС, содержатся положения относительно необходимости уважения национального сознания других народов и защиты прав человека, обязательств поддерживать справедливость и беречь природу, но ни в одной из глав нет ссылки на религиозные, в частности христианские, идеалы. Причем на упоминании религии и Бога настаивали не только католики, но и представители иудейских, мусульманских и протестантских конфессий160. Тем не менее, в подписанном в октябре 2004 г. в Риме представителями уже 25 государств — членов расширенного Союза тексте Конституции ЕС такое упоминание отсутствует.
Характерным является и такой пример. По сообщению итальянской газеты «La Stampa», Ватикан намеревается канонизировать отцов — основателей Совета Европы и Европейских Сообществ первого федерального канцлера Германии Конрада Аденауэра, тогдашних министра иностранных дел Франции Роберта Шумана и премьер–министра Италии Альенде де Гаспери за их выдающуюся роль в послевоенной реконструкции Европы161. На наш взгляд, сама постановка этого вопроса и ретрансляция его в европейское общественное мнение имеет знаковый характер, указывая на растущую потребность в создании европейского духовного пантеона, своего рода экуменического панъевропейского храма для новейшего геополитического, экономического и культурного феномена — Единой Европы, объединенной не мечом, а идеалами демократии и гуманизма, ощущением общей, исполненной драматизма судьбы и общего будущего.
Цивилизационный парадокс заключается и в том, что, с одной стороны, Россия противопоставляется западному миру своей авторитарно–государственнической традицией, источником которой является западный цезаре–папизм. С другой стороны, не зная римского папства, борьбы за инвеституру, средневековых вольностей городов (кроме Пскова и Новгорода), Возрождения, Промышленной революции, не принимая участия в эпохе Великих географических открытий, не испытав непосредственного влияния Великой Французской революции, она сама была в течение длительного исторического периода «передатчиком европейской цивилизации» в Азию, а после 1917 г. — и на весь мир: ведь она действовала в рамках идеологии, импортированной в существенных чертах из Западной Европы, передавая Третьему миру вместе с марксизмом множество европейских артефактов, и сама уже в XX в. осуществила индустриализацию, опираясь на западные достижения, опыт и технологии162.
159
Удачная характеристика этого феномена содержится, по мнению автора, в манифесте евразийцев: «Постепенно отрываясь от абсолютного, религиозного основания своей культуры, (...) Запад все более понимал свое единство, как «светски» или безрелигиозно культурное» (см.: Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России. — М., 1992. — С. 380). Тут целиком справедливо указывается на секулярную, нерелигиозную природу евроинтеграционных процессов в современном их понимании.
160
Конституция сделает Европу федеральной? (по сообщению радиостанции ВВС от 07.02.2003, 12:36). — 17 февраля 2003 года, /podrobnosti.corn.ua/