Его любви наградой будет рай.
И мертвые уста тогда раскрою,
В последний раз Адинду призову.
И мелатти цветок я поцелую —
Моей Адинды драгоценный дар...
Адинда... Адинда!..
И все еще не было никого на тропе, ведущей от Бадура к кетапановому дереву.
О! Под утро она, наверно, впала в глубокий сон, утомленная бодрствованием в течение многих ночей. Наверно, она не спит уже не одну неделю; так оно и должно было быть! Не встать ли ему, и не пойти ли в Бадур? Нет! Это значило бы, что он сомневается в ее приходе.
Не окликнуть ли человека, что выводит там своего буйвола в поле? Человек был слишком далеко, а кроме того, Саиджа не хотел говорить об Адинде, не хотел спрашивать о ней... Он хотел ее видеть, ее одну и ее первую. О, наверно, наверно, она скоро придет. Да, он будет ждать, ждать...
Но если она больна или... умерла?
Как вспугнутый олень, помчался Саиджа по тропе, ведущей от кетапана к деревне, в которой жила Адинда. Он не видел ничего и не слышал ничего, хотя он мог кое-что услышать, ибо на дороге, у входа в деревню, стояли люди и кричали: «Саиджа, Саиджа!»
Но... должно быть, его поспешность и нетерпение помешали ему найти дом Адинды. Он долетел уже до того места, где кончается деревня, и как безумный повернулся и хлопнул себя по голове; как мог он пробежать мимо ее дома, не заметив его! Снова очутился он у входа в деревню и... боже, не сон ли это?.. Он снова не нашел дома Адинды! Еще раз промчался он обратно, но внезапно остановился, схватился обеими руками за голову, словно желая выгнать из нее безумие, и громко закричал: «Я сошел с ума, я пьян, пьян!»
Женщины Бадура вышли из своих домов и с состраданием смотрели на бедного Саиджу. Они узнали его и поняли, что он ищет дом Адинды, и знали, что нет дома Адинды в деревне Бадур.
Ибо, когда старшина района Паранг-Куджанг отнял буйвола у отца Адинды...
Я предупреждал тебя, читатель, что мой рассказ будет однообразен...
... то мать Адинды умерла с горя. А младшая сестренка Адинды умерла потому, что некому было кормить ее грудью. И отец Адинды, боясь наказания за неуплату земельной аренды...
Знаю, знаю, отлично знаю, что мой рассказ однообразен!..
... отец Адинды бежал из деревни. Он взял с собой Адинду и ее братьев. Но он слышал о том, как отец Саиджи был наказан в Бёйтензорге палочными ударами за то, что покинул Бадур без паспорта. Поэтому отец Адинды не пошел ни в Бёйтензорг, ни в Краванг, ни в Преангер, ни в Батавию. Он пошел в Чиланг-Кахан — тот район Лебака, что прилегает к морю. Там он скрывался в лесах и ждал прибытия Па-Энто, Па-Лонта, Си-Уния, Па-Ансу, Абдул-Исма и еще некоторых других, у которых старшина района Паранг-Куджанг отнял буйволов и которые боялись наказания за неуплату аренды. Ночью они захватили рыбачью лодку и пустились в море. Они плыли на запад, оставив землю справа, и так доплыли до Ява-пунта. Отсюда они взяли направление на север, пока не увидели перед собою Танаитам, который европейцы называют Принцевым островом. Обогнув этот остров с восточной стороны, они поплыли к Королевскому заливу, держа направление на высокий пик в Лампонге. В Лебаке люди шепотом называли друг другу этот путь, когда заходила речь об узаконенной краже буйволов и неоплаченной аренде.
Но Саиджа лишь смутно понимал то, что ему говорили; он даже не совсем понял, что ему рассказали о смерти его отца. В его ушах стоял гул, как если бы в его голове ударяли в гонг. Он чувствовал, как кровь толчками приливала к вискам и они, казалось, вот-вот лопнут под этим яростным напором. Он молчал, лишь неподвижным взглядом озирался вокруг, не видя ничего и никого, и наконец разразился страшным хохотом.
Одна старуха отвела беднягу к себе в хижину и стала ходить за ним. Он перестал так ужасно смеяться, но молчал по-прежнему. И только по ночам обитатели дома пробуждались, слыша его монотонное пение: «Не знаю, где мне умереть?» Тогда некоторые жители Бадура сложились и принесли жертву боайям[154] Чуджунга, чтобы они исцелили Саиджу, которого все считали потерявшим рассудок.
Но он не сошел с ума.
Однажды ночью, когда ярко светила луна, он встал с бале-бале и покинул дом, чтобы отыскать место, где жила прежде Адинда. Найти его оказалось нелегко, так как много домов было разрушено. Но ему думалось, что он узнает его по расположению просек в роще, подобно тому как мореплаватель определяет положение корабля по маякам или по высоким горным вершинам.
Да, он не ошибается, здесь... здесь жила Адинда!
Пробираясь между полуистлевшим бамбуком и остатками обрушившейся крыши, он проложил себе дорогу к тому святилищу, которое искал. Он нашел обломок стены, возле которой стояло бале-бале Адинды; в стене еще торчал маленький бамбуковый стерженек, на который она вешала свое платье, когда ложилась спать...