Именно резиденты, собственно говоря, и представляют нидерландскую власть по отношению к яванскому населению. Народ не знает ни генерал-губернатора, ни советов Нидерландской Индии, ни батавских директоров департаментов. Народ знает лишь резидента и правящих под его руководством чиновников.
Подобное резидентство, — а среди них есть такие, которые охватывают около миллиона душ, — распадается на три, четыре или пять округов, или регентств, во главе которых стоят ассистент-резиденты. Им подчинены в свою очередь контролеры, надзиратели и ряд других чиновников, ведающих земледелием, строительным делом, орошением, полицией и судопроизводством.
В каждом округе наряду с ассистент-резидентом имеется туземный главарь высокого ранга в должности регента. Такой регент принадлежит всегда к высшей аристократии страны, часто к княжескому роду, ранее независимо властвовавшему в этой же или соседней местности; но, несмотря на это, его должность есть должность чиновника на жалованье, чем определяется и его отношение к правительству и круг его деятельности. Таким образом, весьма политично используется прежняя феодальная аристократия, повсюду в Азии имеющая большой вес, а у многих племен рассматриваемая даже как религиозное установление. Назначение регентов из туземных князьков создает своеобразную иерархию во главе с нидерландской властью, представленной генерал-губернатором. Нет ничего нового под солнцем. Разве не так же назначались императором рейхс-марк-гау-и бургграфы Германской империи и разве не выбирались они преимущественно из баронов? Не вдаваясь в вопрос о происхождении аристократии, мне хотелось бы только указать, как у нас в Европе и там, в далекой Индии, одни и те же причины приводили к одним и тем же следствиям.
Для управления страной на большом расстоянии необходимы чиновники, представляющие центральную власть. Римляне, с их системой военного произвола, назначали для этого префектов, вначале из командиров легионов, завоевавших данную территорию. Такие местности назывались «провинциями», что значит «завоеванная земля». Но когда впоследствии стали искать других средств, помимо военной силы, чтобы удержать за собой далеко живущий народ, то оказалось необходимым поручать управление не только уроженцу этой страны, но и наиболее родовитому среди соплеменников, чтобы таким образом облегчить повиновение приказам победителей. Этим самым частично или вполне снимались расходы на содержание войска, падавшие либо на государственную казну, либо, большей частью, на охраняемые местности.
Так были выбраны и первые графы Германской империи из местных баронов. Таким образом, в строгом смысле слова, «граф» вовсе не обозначает аристократический титул, а всего лишь название лица, облеченного определенной должностью. Я думаю, уже и в средние века, несмотря на то что германский император располагал правом самому назначать графов, то есть военачальников, бароны, в силу своего происхождения, почитали себя императору равными и подвластными одному богу; это не освобождало их от обязанности служить императору, поскольку последний избирался с их согласия и из их среды.
Граф занимал должность, на которую назначал его император. Барон же считал себя бароном «милостью божьей». Графы представляли императора и в качестве таковых выступали под его знаменем — штандартом империи. Барон же поднимал и вел своих людей под собственным стягом.
Графы и герцоги, назначаемые императором из баронов, получали двойное основание считать себя важными персонами: по должности и по происхождению. Это обстоятельство в дальнейшем — особенно когда названные должности стали переходить по наследству — и создало кажущееся преимущество графского и герцогского титулов над титулом простого барона. Однако еще и в наши дни многие знатные семьи, не императорских и не королевских кровей, но ведущие свой род от времен создания государства и потому считающие себя его коренным дворянством, отказываются от возведения их в графское достоинство, как от чего-то для себя унизительного. Примеры этому есть.