Лица, облеченные управлением графством, старались, естественно, добиться от императора, чтобы их сыновья или другие кровные родичи наследовали им в должности. Так обыкновенно и происходило, только я не думаю, что право на такое наследование признавалось за органическое; по крайней мере этого не было в Нидерландах с их графами Голландии, Зеландии, Хеннегау или Фландрии; с герцогами Брабанта, Гельдерланда и так далее. В начале это было милостью, потом сделалось обычаем, под конец превратилось в необходимость, но все же законом так и не стало. Приблизительно так же обстоит дело и на Яве. Мы говорим лишь о сходстве в выборе и назначении лица, но отнюдь не о сходстве между сферами их деятельности, хотя и в этом отношении кое-что совпадает. И во главе округа на Яве стоит туземный чиновник, соединяющий полученный им от правительства ранг со своим родовым автохтонным[49] влиянием. Наличие такого порядка облегчает управление европейскому чиновнику, представляющему нидерландскую власть. И здесь также наследование, не будучи законом, вошло в обычай. Еще при жизни регента вопрос этот большей частью бывает улажен, и это рассматривается как награда за служебное рвение и верность. Отступают от правила только разве при наличии весьма уважительных обстоятельств, и если это случается, то и тогда наследника избирают обычно из членов той же семьи.
Взаимоотношения между европейскими чиновниками и подобными высокопоставленными яванскими вельможами имеют весьма деликатный характер. Ассистент-резидент округа является ответственным лицом; он действует на основании инструкций и рассматривается как глава округа. Это не мешает, однако, тому, что регент значительно возвышается над ним благодаря своему местному авторитету, происхождению, влиянию на население, своему состоянию, доходам и соответствующему этим доходам образу жизни. Мало того, регент, представляющий «яванский элемент» данной местности, выступающий от имени тех ста тысяч душ или более, что населяют округ, является в глазах губернатора гораздо более важной персоной, нежели простой европейский чиновник, недовольства которого опасаться нечего, так как он в любую минуту может быть заменен тысячью других, тогда как недовольство регента может оказаться чреватым беспорядками или даже восстанием.
Из всего этого вытекает парадоксальное обстоятельство, а именно: младший по чину оказывается начальством для старшего. Ассистент-резидент приказывает регенту представить ему отчет, прислать жителей для работы на мостах и дорогах, собрать налоги, вызывает его для участия в совете под своим председательством; делает ему выговор в случае служебных упущений. Эти чрезвычайно своеобразные отношения возможны лишь благодаря крайне предупредительному обращению с регентом. Тон, который должен господствовать в этих отношениях, довольно точно характеризуется в официальной инструкции: «Европейский чиновник должен обращаться с туземным чиновником, являющимся его коллегою, как со своим младшим братом». Однако европейский чиновник никогда не должен забывать, что этого младшего брата очень уважают и боятся туземцы — его соотечественники, и в случае разногласий ему следует считаться с преклонным возрастом младшего брата, если он не хочет заслужить выговор от своего начальства за неумелое и бестактное обращение.
Прирожденная вежливость яванских вельмож, — даже простой яванец много вежливее европейца того же общественного уровня, — делает эти столь сложные отношения гораздо более сносными, чем они могли бы быть. Если европеец тактичен, осторожен и держится дружелюбно и с достоинством, он может быть уверен, что регент со своей стороны не будет затруднять ему управление.
Я упоминал уже, что регенты богаты и в этом их естественное преимущество перед европейскими чиновниками. Европеец, управляющий провинцией, равной по величине нескольким германским герцогствам, обычно человек среднего или даже пожилого возраста, женатый и имеющий детей; он служит ради хлеба. Его доходов как раз хватает, а зачастую и не хватает для обеспечения семьи. Регент же — томмонгонг, адипатти, иногда же пангеранг, то есть яванский принц. Для него вопрос не в том, чтобы как-то прожить; он должен жить, как подобает туземному аристократу. Европеец занимает дом, регент же нередко целый кратон[50] охватывающий множество домов и деревень. Европеец имеет одну жену с тремя-четырьмя детьми, регент же множество жен со всем, что к ним относится. Европеец выезжает с несколькими чиновниками, которые необходимы ему во время его инспекционной поездки, регента же сопровождает свита из сотен человек. Европеец живет как буржуа, регент—как князь.