— Скале дана власть надо мною, я хочу стать скалой!
И явился ангел с неба и сказал:
— Будет, как ты хочешь.
И облако стало скалой и не двигалось, когда солнце сверкало, и не двигалось, когда шел дождь.
И тогда пришел человек с. киркой, с остроконечным долотом и тяжелым молотком и стал высекать камни из скалы.
И скала сказала:
— Что это, человек имеет власть надо мной и высекает камни из моего лона!
И она была недовольна и воскликнула:
— Я слабее, чем он, я хочу быть человеком.
И явился ангел с неба и сказал:
— Будет, как ты хочешь.
И он стал каменотесом, и с тяжким трудом выбивал камни из скалы, и был доволен».
— Очень мило, — сказал Дюклари. — Но вы еще не отдали нам долг: вы хотели доказать нам, что маленькая Упи должна была быть невесома.
— Нет, я не обещал вам это доказать, я обещал только вам рассказать, как я с нею познакомился. Когда сказка кончилась, я спросил: «А ты, Упи, что бы ты попросила, если бы спустился с неба ангел и спросил, чего тебе хочется?» — «Мейнхер, я бы попросила, чтобы он взял меня с собой на небо».
— Разве это не великолепно? — спросила Тина своих гостей, которым ответ девочки, наверно, показался совершенно наивным.
Хавелаар встал и вытер пот со лба.
Глава двенадцатая
— Милый Макс, — сказала Тина, — наш десерт так скромен. Может быть, ты...
— Как? Еще что-нибудь рассказать вместо пирожного? Ну уж нет, я охрип. Очередь за Фербрюгге.
— Да, мейнхер Фербрюгге, смените Макса, — попросила мефроу Хавелаар.
Фербрюгге на мгновение задумался, потом начал:
— Жил однажды человек, который украл индюка...
— Стойте, черт возьми! — воскликнул Хавелаар. — Вы это слышали в Паданге? Чем кончается ваш рассказ?
— Он кончен. Кто знает продолжение?
— Я его знаю. Я съел этого индюка в компании с... одним человеком. Знаете, за что я был отставлен в Паданге от должности?
— Говорили, — ответил Фербрюгге, — что в вашей кассе в Натале была обнаружена недостача.
— Это не совсем неверно, но это и не правда. По разного рода причинам я был очень небрежен в Натале к отчетности, и это, по справедливости, могло вызвать неудовольствие. Но в то время это было так обычно. Дело происходило вскоре после занятия Тапуса и Сингкеля[119]. На севере Суматры еще царила полная путаница, спокойствие еще не было восстановлено, и, право, нельзя предъявлять претензии к молодому человеку, который больше ездил верхом, чем считал деньги и вел кассовую книгу, за то, что у него не все так точно подсчитано, как можно требовать от амстердамского бухгалтера. Соседний округ, территория баттаков, был охвачен восстанием, а вам, Фербрюгге, хорошо известно, как все происходящее у них отражается в Натале. Ночью мне приходилось спать не раздеваясь, чтобы в случае тревоги немедленно быть на посту, и почти ни одна ночь не проходила спокойно. К тому же в опасности (незадолго до моего приезда был открыт заговор с целью поднять восстание и убить моего предшественника) есть что-то притягательное, особенно когда тебе двадцать два года, и нечто далекое от канцелярской работы и педантической точности, какая требуется для правильного ведения денежных дел. Кроме того, у меня в голове были тогда всякие глупости.
— Не нужно! — крикнула мефроу Хавелаар кому-то на кухне.
— Что не нужно?
— Я велела, чтобы на кухне еще что-нибудь приготовили, омлет или в этом роде...
— А, ты хочешь сказать, что лишнее блюдо теперь не нужно, потому что я начинаю рассказывать о своих глупостях! Мне-то хорошо, но правом голоса пользуется и все общество. Фербрюгге, за что вы голосуете: за омлет или за рассказ?
— Я нахожусь в положении, затруднительном для вежливого человека, — оказал Фербрюгге.
— Я тоже предпочел бы не высказываться, — поддержал его Дюклари, — сговориться об этом должны мейнхер и мефроу... Entre l'écorce et le bois il ne faut pas mettre le doigt[120].
— Я помогу вам, господа. Мой омлет...
— Мефроу, — перебил отменно вежливый Дюклари, — мы не сомневаемся, что омлет вполне стоит...
— ... рассказа. Конечно, но вопрос в том, много ли стоит рассказ? Есть и еще одно затруднение...
— Я знаю! — воскликнул Фербрюгге. — В доме еще нет сахару. Возьмите у меня, сколько нужно.
— Сахар есть... от мефроу Слотеринг. Нет, сахар здесь ни при чем. Если бы омлет был хорош, в остальном дело было бы просто, но...
— Что ж, мефроу, он подгорел?
— О, если бы это было так! Но он и не мог подгореть, он...
— Тина! — воскликнул Хавелаар. — Скажи же скорее, что с ним?
— Он... бесплотен, Макс... как твои женщины Арля... У меня нет омлета, у меня больше ничего нет.
120
Французская поговорка: «Между корой и деревом не вкладывай пальца» — то есть «не суйся не в свое дело».