Процесс лечения набирал обороты. Во время очередного симпозиума, сопровождаемого внутренней дезинфекцией организмов, метод частичного удаления волосяного покрова путём его состригания был признан малоэффективным.
В какой-то момент я даже расслабился, прекрасно понимая ход мыслей моих лекарей. Складывалось чёткое ощущение, что сегодня операция не состоится, и у меня были весьма веские основания для такого вывода. Ну не было у нас ни ножниц, ни каких бы то ни было лезвий или бритв! Имелся только столовый нож с оплавленной ручкой, который давно уже не резал, а ломал. Азарт во взорах моих корешей стал затухать. Я, с умилением поглядывая на вторую, слегка початую, бутылку самогона (добытого, между прочим, мною), начал возвратно-поступательные движения руками с целью перетереть стягивающую их проволоку о столб.
Но судьба, как это часто со мной бывало, распорядилась иначе.
Рябой резко вскочил из-за стола и, ни секунды не раздумывая, схватил пустую бутылку, которая в тот же миг была жахнута о бетонную стену. Похоже, своё везение я слил под ноль: «розочка» вышла на загляденье — ухватистая, с острейшими зубцами, она выглядела эталоном импровизированного оружия. Пряник посмотрел на меня со всепонимающей отцовской улыбкой, не забывая наполнять свой стакан.
Рябой же, переглянувшись с напарником, рванул ко мне с правого фланга, выписывая кренделя и выделывая кульбиты, доступные только пьяным в хлам индивидам. Он шёл, как в свой последний и решительный. С левой же стороны заходил Пряник, прижимая к груди стакан с дозой, вполне достаточной для приведения меня в состояние общего наркоза. Меня сковал паралич. Выпучив глаза и распахнув рот, я не мог вымолвить ни звука. Липкий страх выедал моё нутро, по спине пробежал табун бегемотов, а по штанам расползалось предательское пятно. Я никаким местом не контролировал своё тело, в результате чего сфинктер сказал «прости». И, я обделался.
Но что характерно — невзирая на весь ужас происходящего, где-то на периферии сознания я мечтал, молясь всем богам, об одном: чтобы Пряник донёс до меня этот чёртов стакан и не расплескал ни капли. И вот живительный нектар, минуя ротовую полость, ухнул прямиком в гортань. По моему лицу расплылась дурацкая улыбка, и, зафиксировав напоследок счастливые рожи этих мучителей, сознание покинуло моё бренное тело.
Утром я очнулся бритый наголо и весь в крови. Выслушав от ублюдков «кто тебя так, парень, это не мы, ничего ни помним, а вообще-то тебе идет», умылся из той же лужи, в ней же застирал портки тем самым, мать его, дегтярным мылом и понял одно: надо уходить!
Вот ведь черт, опять залип у своего отражения. Еще раз окинув себя взглядом, вспомнил, что скоро зима, и моей коллекции «Весна, Лето, Осень» требуются обновки. Так-то среди своих я был, можно сказать, иконой стиля — длинная до колен куртка, пуловер, свитер, рубашка, и две футболки. На ногах висели донельзя заношенные джинсы, а гордостью ансамбля были настоящие морские прогары, крайне неудобная, но очень практичная обувка. Шею мою обматывал длинный шерстяной шарф ядовито-красного цвета, вносящий пикантные нотки в мой общий образ, выполненный в тёмно-серых тонах.
Всё это стильное великолепие было покрыто многочисленными слоями грязи и отходов жизнедеятельности человека, а также животных, птиц и прочих представителей фауны нашего края. И вишенкой на тортике — здоровая прожжённая до подкладки дыра на спине, результат давнишнего неудачного падения в костер. Идеал, одним словом.
Но надо спешить! Я как мог ускорился и, выскочив за угол магазина, шумно выдохнул: опоздал! Никого, только стая голубей, размахивая крыльями, деловито подбирает хлебные крошки. Привалившись спиной к стене магазина, мое тело начало неуправляемо сползать.
Господи, да за что же мне всё это! Всё нутро задрожало, тремор накрыл меня с пяток до макушки, боль, с которой я давно сжился, резанула с новой силой. Казалось, болели даже волосы, под лопатку словно воткнули нож, ливер скрутило жёстким спазмом, из глаз брызнули слёзы, сердце выскакивало из груди. Я начал задыхаться, и в очередной раз подвел сфинктер. Сколько продолжалась эта пытка — я не знаю. По ощущениям меня ломало не один час. Ну, по факту, наверное, гораздо меньше…
– Мама, мама, смотри! Дяде плохо, ему в больницу надо, к тёте врачу! – Нажав пальцем через веко на глазное яблоко, я увидел маленького голубоглазого ангелочка, с чистым и незамутнённым взглядом какой бывает только у маленьких детей. Улыбаться я предусмотрительно не стал.