Поэтому моё сидение дома было всеми одобрено. Мы прошли пятую вакцинацию и, исключительно в целях профилактики заболевания, вечером под ужин выпивали по рюмочке гарной горилки.
Этот Гоблин с шилом в заднице приволок откуда-то самогонный аппарат и запустил поточное производство алкогольной продукции в самом широком, так сказать, ассортименте. Большая часть напитков уходила на рынок, где пользовалась огромным спросом, поэтому аппарат работал круглосуточно, принося доход семье. Постигнув хитрые и нехитрые премудрости зельеварения, я был назначен мастером производства.
Со временем вечерние дозы горилки стали увеличиваться, ужины зачастую переходили в банальную пьянку. Мама начала потихоньку сдавать. Всё чаще подменялась на рынке, забывала или не могла готовить, осунулась, стала терять вес. Тарас и я решили даже прекратить возлияния, но долго не продержались.
И вот в один из таких пьяных дней Тарасу позвонил брат. Взаимоотношения у них обоих были сложные, я не интересовался, только понимал по оговоркам что хоть они и родня а любви там не было. Но зёрнышко упало на удобренную почву, звонок обрадовал нетрезвого Гоблина. Узнав, что брат приехал в Россию, мы тут же пригласили его с супругой к нам в гости.
Были бы мы тогда по трезвее — ещё бы подумали, а так…
Через пару дней братья уже обнимались в нашей прихожей, похлопывая друг друга по плечам. Ждан (так звали гостя) ничем, кроме ушей, на Тараса не походил: крупный, с покатыми плечами борца, на голову выше брата. Но выглядел сильно ослабленным, и жёлтый цвет лица говорил о нездоровье. Берта, Жданова жена, на всех смотрела, как на грязь, и было понятно, что лишней секунды она здесь не проведёт, я начал понимать причину разлада.
Так и вышло — минут через двадцать, братья повезли Берту в гостиницу. Вернувшись, они закатили грандиозную пьянку, на которой и выяснилось: Ждан разочарован в своей стране, на их родине творилась — полная жопа, и чета Баблюхов решила перебираться в Россию. Тарас, конечно же, предложил Ждану пожить первое время в своей общежитской комнате. Он обещал обязательно подумать.
Брательники сидели до поздней ночи. Меня вежливо попросили вон, да я и сам не горел желанием выслушивать семейные воспоминания. Ждан укатил под утро в гостиницу к Берте, чтобы уже через несколько часов выехать из Зареченска к себе домой.
В нашей квартире к завтраку никто не встал. Я не придал этому значения. Поклевав остатки вчерашнего пира, я убрался на кухне и поскорее ушёл обратно в свою нору. На следующий день мы завтракали с Тарасом вдвоём. Непривычно хмурый и молчаливый, он сказал, что маме нездоровится, и пускай, мол, она отлежится. Проводив Тараса на работу, я зашёл к маме. Она лежала на краю кровати, лицо её было покрыто бисеринками пота, затруднённое, хриплое дыхание прерывалось глухим тяжёлым кашлем. Левая рука слегка дрожала.
Предательский холодок пробежал по телу. Нет, не может быть! Да как же так! Да нет, ерунда, у нас ведь уже пятая вакцинация, врачи из каждого утюга заверяли — мол, враг не пройдёт, вы защищены как никогда.
Но перед глазами стояло желтушное лицо Ждана, нет, не лицо, а мерзкая, тошнотворная рожа. Быстро метнувшись за градусником, сунул его маме в подмышку и в ожидании мерил шагами комнату из угла в угол. Тридцать восемь и пять! Господи, ни хрена себе приболела! Убью гада! Трясущимися руками схватил телефон, набрал номер, объяснил как мог ситуацию диспетчеру скорой и сел у маминых ног.
— Максим… Там, на верхней полке… В документах доверенность на тебя… И завещание… найдёшь…
— Ты что? Не думай даже! Всё будет хорошо! Ты просто слегка приболела, сейчас приедет врач ,сделает укол, и ты быстро выздоровеешь!
Мама только робко улыбнулась. Скорая приехала быстро. Мимо меня пролетело какое-то мелкое недоразумение в белом халате и в маске. Стрельнув в меня глазищами, оно запорхало вокруг мамы. Через минуту этот вулкан энергии умчался из квартиры. Я стоял и хлопал глазами как дурак.
Но тут медичка вернулась, волоча за собой сложенные носилки, и скомандовала:
— Быстро укладываем!
Словно заворожённый, я помог уложить маму на носилки, на полном автомате взялся за штанги средства переноски. Этот энерджайзер в халате рванул так, что ручки чуть не выскользнули из моих рук. Плохо помню, как оказался на улице, причём в одних носках, как грузили маму в машину, как мне отказали поехать с ними… Дав этой бешенной врачихе номер своего мобильного, проводил взглядом карету скорой и растерянно уселся прямо на асфальт.