– Ну, хищники! Пираньи просто! Всё им мало, ещё подавай фактов, да погорячее и посвежее! Ничего святого! – громко возмущался капитан. В последнее время ему, как начальнику нашего участка, частенько приходилось служить моим живым щитом, прикрывая меня от внезапных атак ушлых медийных работников. Хороший мужик, коп старой закалки, из тех, кто всегда прийдёт на помощь. Поговаривали, что он воевал во Вьетнаме, получив там, кроме прочих наград, Серебряную звезду и Пурпурное сердце. Косой рубец, пересекавший его щёку, и делавший его улыбку похожей на гримасу боли, и хромота – были ещё одним напоминанием о той войне.
– Не дадут ведь дослужить спокойно, – уже тише пробурчал капитан. Ему оставался всего год до пенсии, и кричащие заголовки о том, что полиция не может защитить своих же работников, ввергали его в уныние.
– Дослужите, капитан, и выйдете на почётный отдых. Мэр, наверное, наградит. Как там Клэр? Все ещё печёт свой знаменитый яблочный штрудель? – попытался отвлечь его я.
– Каждое воскресенье! Уже вот тут он у меня сидит, – капитан провёл рукой под подбородком. – Старая перечница всё твердит о том, как она хочет вернуться обратно на ранчо в Висконсин. Говорит, тянет в родные места. Чем ей тут плохо? Велика радость в глушь возвращаться, чтоб её…,– на самом деле капитан души не чаял в своей жене и готов был выполнить любую её просьбу безотлагательно. Даже такую нелепую, как переезд в другой штат. Они были вместе вот уже тридцать лет. Поженились ещё перед его отъездом на войну в 1968. Она знала всего каръерные ступеньки, по которым карабкался молодой офицер полиции, только вернувшийся с фронта. И всегда была рядом. Да уж, их брак явно был одобрен небесной канцелярией, не то, что мой.
– Всему своё время, женщины, наверное, более чувствительные к таким вещам, капитан. – Машину резко тряхнуло на повороте.
– Будь уверен. Сам-то что планируешь делать, Макс? Может, останешься? – Он был в курсе, что я подумывал об уходе из органов, не препятствовал, хотя и не одобрял. Боялся, что я покачусь по наклонной вниз. И не напрасно. Фляга с Jack Daniels уже прочно обосновалась в моём внутреннем кармане куртки.
– Нужно посмотреть на всё это сбоку, сэр. А для этого надо отойти в сторону. Пока, по крайней мере, – мрачно отозвался я со своего места.
Он ничего не ответил, лишь пристально посмотрел на моё отражение в зеркале заднего вида.
– Подкину тебя до дома. Возьми недельку отпуска, подумай, соберись с мыслями. – Капитан резко крутанул вправо, выворачивая на шоссе, ведущее к выезду из города. – А потом уже решай, – добавил он тише.
Но к тому моменту я всё для себя уже решил.
***
Эти воспоминания о моём предпоследнем разговоре с шефом, иногда всплывали сами собой, как бы промежду прочим. Вот как сейчас. Я очнулся от странного полудремотного состояния, в котором пребывал уже некоторое время. В комнате было темно, лишь экран телевизора транслировал серый шум, видно, ветром опять накренило уличную антенну. Щёлкнув пультом, я убрал нервирующую картинку. Так-то лучше. Глаза закрылись сами собой.
Три года пронеслись стремительным грязным потоком, будто где-то прорвало дамбу и все нечистоты устремились по одному, известному только им, маршруту. Моя жизнь, или скорее – существование, стало напоминать один сплошной день сурка. Быть агентом под прикрытием значит каждую секунду идти на сделку со своей совестью, выдавая себя за тех, кого ненавидишь всеми фибрами души. Тех, кого должно сажать за решётку, чтобы они не отравляли жизнь добропорядочных граждан. Имена подменялись кличками, понятий белого и чёрного уже не было, всё смешалось в однородную грязно-серую массу, сдобренную хорошей порцией дешёвого виски.
Я все глубже погружался в холод и тьму. Изнанка этого города была поистине чудовищной. Я медленно опускался на самое дно, надеясь выудить там крупную рыбу, котрая приведёт меня к источнику наркотика. На дне этой реки полно трупов – изгоев, чьё время вышло. Кто лишился всего. Когда дно будут чистить в следующий раз, найдут и моё тело. И некому будет сказать, что я от них отличался. Я чувствовал, как мертвецы у меня под ногами тянут ко мне руки, принимая за своего. Ошибиться было не трудно. Прежний Пэйн умер в тот злополучный вечер вместе со своей семьей. Умер, чтобы возродиться для мести. Что ж, если другие raisons d’etre отобрали, сойдет и такая причина...