Раз за разом прокручивая события двенадцатилетней давности, я спрашивал себя: «Зачем? Зачем он это сделал?» И раз за разом ответ оставался прежним: «Спасал тебя, Шона и Миа». Если бы не тот манёвр Арико, пуля вполне могла достаться кому-то другому. Да и шансом выбить пистолет из рук психопата и переломить чашу висов на нашу сторону Тейси просто не мог не попытаться воспользоваться. Так поступил бы и я, оказавшись на его месте. Но у судьбы были иные планы. А я... Я злился на себя. На то, что своим неугомонным характером всю жизнь втравлял друга в истории, на то, что заразил его своим псевдо-геройством. Ведь зависимым от чувств адреналина в нашей компании всегда был именно я, не Арико. Друг лишь старался во всём меня поддержать и неизменно прикрывал спину. Это я мог не думая о последствиях кинуться в гущу событий, я вызывался на самые сложные задания, я смеялся над его увещеваниями об излишней безрассудности... Я! Так почему из-за необдуманного геройства погиб тот, кто всегда был осторожнее? Тот, кто прикрывал спину и вытаскивал из авантюр, обдумывая как выбраться без лишних потерь? Зачем он кинулся в портал за Жнецом и Миа, уже имея одно ранение? Зачем подставился второй раз? О, если бы тогда Арико оставался лежать, если бы не полез на Жнеца хотя бы во второй раз... Возможно, остался бы жив. Но слишком много почему, зачем и если...
Гитьен Моно оставил меня наедине со своими мыслями, так что чувством вины и самобичевания я насладился сполна. Даже на какое-то время забыл о Миа, о том, что она где-то рядом и её состояние не многим лучше. И именно воспоминание о девушке заставили меня на время вернуться в реальность. Нельзя раскисать! Нельзя! Теперь в мои мысли проникла ещё одна мысль. Нет, мольба. Пускай она выживет! Девочка не должна погибнуть так, слишком многое уже перенесла, вытерпела. Пусть сможет снова улыбаться, заниматься любимым делом, да просто жить! Потерять вместе с Арико ещё и её, ту, которую только нашёл... О таком было страшно даже подумать. Но всё оказалось и лучше и хуже одновременно.
Миа выжила. Молодой организм не смотря ни на что боролся, и она выкарабкалась. Вот только от весёлой, целеустремлённой и полной жизни девушки осталась лишь тень. Каждый день до самой выписки я просиживал у её постели часами, меняя вахты с её отцом Беном. Но Миа не реагировала на нас, лишь смотрела куда-то вдаль в одну точку и молчала. А любая попытка дотронуться, как-то расшевелить заканчивалась слезами и истерикой. Миа сломалась. Её психика не выдержала того, что успел сотворить Жнец. В конце концов, когда раны девушки перестали быть опасными для жизни, её определили в психиатрическую лечебницу. Там она пробыла чуть больше года, пока от сердечной недостаточности не слёг её отец.
Мы с Беном навещали Миа по несколько раз в неделю, как только выдавалось свободное время. В какой-то момент нам даже стало казаться, что она пошла на поправку. Девушка потихоньку начинала улыбаться на наши шутки или забавные рассказы, но заговорить не пыталась. Короткие ответы из разряда «да», «нет», «спасибо» – не в счёт. А после смерти отца и вовсе исчезла. Как только я не пытался разговорить её лечащего врача, всё бестолку. Миа не хотела, чтобы её нашли и намеренно попросила не говорить мне о выписке. Единственное чего смог добиться – уверений в том, что, не смотря на травму, девушка снова может начать жить полноценной жизнью, но для этого ей нужно оставить прошлое позади, сменить обстановку. А ещё письмо. Последнее что мне от неё осталось.
Рикарду Харту:
«Дорогой Рик, хотя... Думаю теперь лучше Рикард. Если я тебе дорога, прошу – не ищи меня. Я обратилась в отдел по защите свидетелей МСБ и мне согласились помочь в переезде. Начну всё с чистого листа где-нибудь подальше отсюда. Не пытайся выбить информацию обо мне по своим каналам, ничего не выйдет. Об этом я тоже позаботилась. Прости. Сейчас я просто не в состоянии видеть хоть кого-то из прошлой жизни. И мне искренне жаль, что всё сложилось именно так.