- Ну шёл, да вот в магазин решил сходить, - с надрывом сказал Кобот.
Пужатый молчал. Лицо его было в тени. На пуговицах обмундирования светились колючие звёзды. Илья немного помолчал за компанию и отошёл за дом, где и промыкался с полчаса для отвода глаз.
* * *
Вечером, перед сном, Илья Давыдович, чуть-чуть выглянув на кухню, отшатнулся и замер за дверью. Красный, распаренный Пужатый со стаканом в руке, шептал Фёдору:
- Этот Кобот, я смотрю, тот ещё корефан. Ещё утром заметил: что за ядрён батон,- морду воротит. Сейчас вот в магазин за вермутом иду - гляжу, мать честная, - Кобот! Увидел меня и шмыг в сторону! Воротником прикрывается. Ну, думаю, видать за тобой что-то водится... Да ещё спрашиваю: "Где работаешь-то?" А он мне говорит: "В хреноборе!" Ну, думаю, гусь ты хорош!
- В МЕХАНОБРЕ! В МЕХАНОБРЕ я работаю! забывшись, прошептал Илья из-за двери.
Это был сильный и неожиданный эффект. Даже Фёдор с испугом глянул на дверь, а Пужатый вскочил и выбежав из кухни, наткнулся на вытаращившего глаза Илью Давыдовича.
Они некоторое время стояли молча, почти вплотную, блестя глазами и взволнованно дыша.
- Ага..., - сказал Пужатый, попровляя майку. Илья, шатаясь, побежал к себе в комнату.
- Идиоты! Что за идиотизм!.. - бормотал он - Фу! Как всё... Фу! Идиотизм абсолютный!
Он подошёл к зеркалу, напряженно глянул в него. Зеркало мудро и матово светилось вокруг искаженного отчаяньем лица. Илья, не в силах чем-нибудь заняться, долго стоял перед зеркалом, то так, то сяк поворачивая голову и скаля зубы. Это бессмысленное занятие давало какой-то выход напряжённости, невесть за что свалившейся.
Сухо и зловеще тикал будильник.
Дверь без стука отворилась и в комнату вошёл Пужатый, уже в форме, в сапогах. Не спрашивая разрешения, он сел за стол, размял папиросу, стал разглядывать скромную, но благообразную комнату.
Илья Давидович, как пойманный за руку вор, понурившись стоял у зеркала.
- Кобот, что вы, собственно, скрываете? - медленно спросил Пу жатый.
- Я, Степ... Александр Степанович, совершенно не могу понять, что... за что вы меня так вот... спрашиваете?
- Ах, так, значит, я виноват, да? Я вас преследую? Это я, выходит, виноват, да? Ведь так у вас получается?
- Нет... Но вы там Фёдору говорили... Ну там...
- Ну-ну, я слушаю... Илья Давидович молчал.
- Ну, я слушаю вас.
- Вы говорили, что я воротником прикрываюсь...
- Хватит ерунду пороть. Кстати, если уж вы хотите обсудить именно этот случай: после нашей встречи я был в магазине. Вы и сейчас будете утверждать, что направлялись именно туда?
Илья молчал.
- Вы, Кобот, видимо, обеспокоены моим поселением в квартиру? Да или нет?
В буфете тонко пискнули фужеры. Страшно тикали часы.
- Может, хватит в молчанку играть?! - страшно закричал Пужатый, с силой всаживая папиросу в стол.
Илья Давыдович дернулся, как от электрического удара, и отбежал к окну. Пужатый, опрокинув стул, встал и вышел из комнаты.
Кобот, широко раскрыв глаза, смотрел в пространство. Очнувшись, он опрометью кинулся в коридор, надел пальто и выбежал на улицу.
* * *
На улице всё казалось кошмаром, дул долгий ветер из всех переулков. Прохожие, как солдаты, ходили от одной автобусной остановки к другой, машины... Спрятаться было негде. Домой Илья решил вернуться только вечером.
Не раздеваясь, на цыпочках, он прошёл в свою комнату, разделся там и, совершив несколько кругов по комнате, выглянул в коридор.
На кухне ожесточённо гремели стаканы и слышался голос Пужатого:
- Да ведь враг он, враг! Вражина он натуральная! Что ты будешь делать, я вижу, что враг, а прищучить не могу! Ну погоди, увидишь ты Алексея Пужатого! Он у меня не уйдёт, сам себя выдаст!..
На следующий день Илья Давыдович смалодушничал и не пошёл домой. Впервые за долгое, долгое время, он не ночевал дома. Попросился к приятелю, то есть, к сослуживцу. Там было всё вроде хорошо - поиграли в карты, поговорили о работе, а всё-таки, тяжело на непривычном месте, да и неудобно.
Потом вместе поехали на работу, там как-то забываешься, всё нерабочее время кажется коротким и малозначительным. После работы, для окончательной разрядки, Илья ещё сходил в кино на "Версию полковника Зорина" и совсем спокойно направился домой. Сколько можно, в конце-то концов пугаться этого идиота-милиционера? Нужно спокойно и насмешливо дать ему понять, какого дурака он валяет. Ещё лучше бы осадить его, как следует, поставить на место... Нет, ну его к черту, не стоит.
Кобот вошёл в квартиру, разделся (даже почистил пальто щёткой), не таясь, прошёл к себе в комнату, где хладнокровно сел за стол с книгой "Заметки по истории современности".
Почти тотчас же в комнату вошёл Пужатый и расположился напротив Ильи. Илья Давидович оторвал глаза от книги, холодно посмотрел на Пужатого и снова погрузился в чтение. Милиционер забарабанил пальцами по столу, едко глядя на Кобота.
- Книжечку читаем?
Илья продолжал смотреть в книгу.
- А ну, положи книгу! Смотреть на меня! - как никогда страшно закричал Пужатый, с силой хлопнув раскрытой ладонью по столу. Всё затрещало, книга упала на пол.
Коботу уже некуда было смотреть, и он со страданием взглянул на Пужатого. Тот сидел весь красный и тяжело дышал.
- Алексей Степанович, я думаю, пора, наконец...- начал Илья.
- Кобот, что вы делали сегодня ночью? - перебил его Пужатый.
- Я? Что... Спал, ночевал...
- Где? Адрес?
- Да что... причем тут... на работе, то есть, у сослуживца...
- Интересная у вас работа, я замечаю. Адрес, я спрашиваю.
Илья Давыдович понял, что лучше не выламываться, а спокойно отвечать на вопросы, чтобы Пужатый перебесился, понял, что неправ и отстал. Однако, адреса сослуживца действительно невозможно было вспомнить теперь, в таком лихорадочном состоянии.
- Не помню точно сейчас. Я так могу показать, а завтра
спросить могу.
- Значит, где были ночью - не помним? Или, может, не хотим вспоминать?
Жилы на шее Пужатого вздулись и мерцали. Он встал, окинул комнату внимательным взглядом и, хлопнув дверью, вышел.
Илья застонал, вскочил с места, стал метаться. Подбежал к двери, но не совсем, чтоб не было вида, что он подслушивает, замер. Через некоторое время раздался звонок, пришёл Василий, ученик Фёдора, принес вермуту, плясал, напевал что-то, восточное. Фёдор внушительно выговаривал, что портвейн поинтереснее вермута, и тут неожиданно раздался властный голос Пужатого:
Не шуметь! Передвигаться по квартире осторожно. В квартире - Кобот!
* * *
Поздно вечером, когда все уже утихли, Илья на цыпочках пошёл по коридору в туалет, с опаской прислушиваясь к каждому шагу. Нащупав дверь, он медленно, чтоб не скрипела, открыл её, вошёл, и стал тихо закрывать.
Раздался грохот, в коридоре вспыхнул свет, Пужатый схватился за уже почти закрытую дверь, рванул на себя с пронзительным криком:
- Стой, гад! Теперь не уйдёшь!!!
Илья до крови вцепился в ручку, однако, дверь неотвратимо распахивалась. Кобот затравленно вскрикнул и закрыл голову руками. Пужатый полминуты постоял в дверях, грозный, как памятник, и, ничего не сказав, быстро пошёл к себе в комнату, оставив после себя тревожный запах перегара.
* * *
Часа через три, когда Кобот уже стал задрёмывать на диване, куда он прилёг, не раздеваясь, в коридоре послышался резкий, но приглушённый стук сапог. Прямо в ушах заскрипело странное шуршание, а потом голос из репродуктора произнес:
- Внимание, Кобот! Вы окружены! Всякое сопротивление - бесполезно! Выходите и сдавайтесь!
Илья до боли вытаращил глаза, вцепился зубами в руку и укусил её.
- Повторяю, Кобот! Всякое сопротивление бесполезно. Выходите и сдавайтесь!
Снова напряжённое, выжидающее шуршание.
Хлопнула дверь, потом раздался голос Максима:
А вот ты поори у меня, гавно! Хватит, один засранец по ночам орёт, ещё второй нашёлся!
- Всем оставаться в помещениях! - ответил Пужатый в громкоговоритель.
- Я тебе, жопа, покажу помещение!!!
В коридоре ещё некоторое время ходили, зажигали и тушили свет, - Кобот был почти в беспамятстве. Он рванул на груди рубаху и откинулся на спину, тяжело дыша.