Эльмира Леонардовна прикоснулась к влажным глазам бумажной салфеткой, стараясь не повредить скромный макияж:
— Я все понимаю, Олег Дмитриевич. Я буду молчать — пусть Танечка успокоится… Позвольте пойти убирать офис — физическая работа меня успокаивает…
— Да, конечно… Простите меня за то, что взвалил на вашу душу такой груз…
Женщина поднялась со стула:
— Знаете, Олег Дмитриевич, после смерти мужа мне было очень тяжело растить Танечку… Не представляю, как бы я смогла поднять на ноги двоих детей… Я не в обиде на родителей Леночки…
Мать Татьяны вышла из кабинета.
Олег немного подумал, позвонил знакомому адвокату, договорился о встрече, сделал две копии с записи дублирующей камеры видеонаблюдения…
В дверь кабинета постучала Татьяна. Он уже хорошо выучил звук ее шагов и движений, все время невольно сравнивая Таню с Леночкой.
— Войдите…
Татьяна открыла дверь, но не стала входить:
— Мама сделала уборку, остался только ваш кабинет…
— Мне надо поработать. Ничего страшного — уберет завтра.
— Тогда мы уходим, закройтесь за нами…
Олег вышел из кабинета, помог женщинам надеть верхнюю одежду, подал Татьяне трость.
Эльмира Леонардовна привычными движениями опустила на окнах внутренние жалюзи.
— Олег Дмитриевич, с улицы я тоже закрою…
Олег кивнул.
Мать Татьяны вышла первой.
— До завтра, Олег Дмитриевич…
— До завтра, Танечка…
Впервые за все время их знакомства и совместной работы, Олег взял руку девушки, поцеловал ее, на несколько мгновений задержал ее в своей руке…
Щеки Тани вспыхнули румянцем. Она слабо улыбнулась Волошину и вышла из офиса…
Олег закрыл за женщинами дверь, вернулся в кабинет. У него сохранилась связка ключей Леночки с электронной «таблеткой «от подъезда ее отчего дома… Станислав Васильевич не хотел общаться со своим бывшим зятем, поэтому Олег решил написать ему письмо, но не доверять его почте, а самому отвезти по адресу и опустить его в почтовый ящик в подъезде, куда теперь складывали только рекламные буклеты и квитанции ЖКХ…
Двадцатого февраля Марина закончила занятия в восемьдесят восьмой гимназии, с удовольствием ступила за порог душного здания, не торопясь шла парком, вдыхая свежий воздух, пахнущий весной.
Раздался сигнал ее мобильника. Марина взглянула на экран и пасмурный день сразу стал светлее. Она ответила на вызов, услышала родной голос:
— Добрый день, Принцесса…
— Здравствуй, Максим… Ты где?
— Уже в Москве, вчера вернулся из Африки.
— Санников сказал, что ты улетел туда на сафари, а иногда ездишь к Стене Плача…
— До Стены Плача дело пока не дошло, но вот охотиться пришлось.
— Все прошло удачно?
— Да. Дичь мы запеленговали, но ловить уже нет смысла… Я расскажу о сафари при встрече…
— Максим, я и Санников выполнили твою просьбу, так что мне тоже есть что сказать тебе лично…
— Благодарю, Принцесса… Как себя чувствует Артур?
— Значительно лучше. Он каждый день ездит в дневной стационар под капельницу, стал сочинять музыку. Двадцать четвертого в свой день рождения Артур собирается выйти на работу, а в начале марта планирует съездить на полигон.
— Я постараюсь совместить нашу встречу с его поездкой на испытания… Кстати, я назначил презентацию твоих работ на первое марта и надеюсь привезти тебе ее запись.
— Спасибо, Максим… Но я не жду того, что выставка будет сильно посещаемой…
— Я постарался сделать все, что в моих силах и возможностях — пригласил на мероприятие министра Культуры, несколько российских коллекционеров, также прилетит Эдриан Скотт. В последнем телефонном разговоре он снова сказал, что хотел бы купить все твои работы…
— Максим, оставь себе то, что тебе нравится. Остальное можешь продать кому хочешь и когда захочешь. Я доверяю тебе…
— Приятно слышать., С твоего позволения я оставлю себе ромашку под мужским ботинком, «Веру в себя», «Последнюю парковку», «Братскую могилу «и «Поиск света в царстве тьмы»… Но, что касается цены — тут я полная дубина. Придется поверить Скотту на слово… В любом случае ты будешь в курсе всех переговоров… Принцесса, я скучаю по тебе… После близости разлука с тобой дается мне более тяжело…
— И мне, Максим…
— Нам наверное пора прощаться?..
— Не знаю, Максим…