Белен, которому утомительное путешествие тоже не далось даром (у верзил часто бывает маленький лимит выносливости), направился было к ближайшему ложу, но более опытный Ланс, придержав друга, устало показал на небольшой бассейн возле входа.
— Надо снять одежду, — Белен послушался. Бредя вслед за другом, он вполголоса осыпал проклятиями как Ланса, так и его жрецов, а я внимательно слушала незнакомые мне пока слова — надо же учиться местному подобию мата. Но тут я поняла, что немного не туда попала. Ланс легко скинул одежду (всю!) и залез в бассейн, смывая накопившиеся пот и грязь.
Прежде чем отвести свой невидимый взгляд от обычно недоступным моим глазам мест, я заметила, что худой, оказывается, ничего! Мышцы Белена тоже впечатляли, хоть и двигался гигант медленно, как будто шел через воду. Вышли они скоро, что было вполне понятно — оба устали, а усталость не благоволит вынужденному купанию. Ланс потянулся за мягким куском небеленого льна, как гигант сообразил:
— Где моя одежда! Хороший вопрос — закрывая глаза на окружающую мужскую наготу, я тоже не заметила, кто унес одежду моих друзей. А если бы и заметила — смогла бы помочь?
— Ее выстирают и вернут завтра, — тихо ответил Ланс. По взгляду Белена я поняла, что лишь усталость заставила гиганта сдаться. Потеря одежды казалась уже не столь значительной перед потерей сил, которых и так уже не осталось. Ланс и Белен повязали бедра льном, и я с облегчением вздохнула — теперь они выглядели, как мужики после сауны, то есть вполне прилично. Ланс уверенно провел своего товарища через дебри ложей и выбрал два почти у самой стенки. Умный выбор — здесь было слегка теплее, и ходили вокруг не так часто. Почти все ложа вокруг были свободны, лишь на одном лежало чье-то тело, завернутое в шерстяное одеяло. Услышав шаги, незнакомец слегка повернулся и я, к своему восторгу и ужасу, увидела перед собой полузабытое лицо Дала.
— Вы вернулись последними, — сказал Дал. — Поэтому отдохните как следует. Завтра будет испытание.
— Я не встану! — взревел гигант. Дал осторожно стал со своего ложа, порылся в стоявшей рядом котомке и достал нечто, напоминающее завязанный тряпочкой пухлый кувшинчик. Когда он развернул тряпочку, я почувствовала пряный запах трав, закруживший мне голову, а тем временем Дал подошел к Лансу и уверенно сорвал с него льняную тряпочку. Мне опять пришлось закрыть глаза. Проигнорировав рык Белена, Дал тем временем уложил Ланса на ложе и натер уставшие конечности мазью. Это я поняла по распространявшемуся по помещению запаху. А когда открыла глаза, Ланс уже спал, Дал с невозмутимым видом обрабатывал смущенного Белена, и я вдруг подумала — как хорошо иметь друга-массажиста… Когда мягкие руки касаются твоих плеч… Дал тем временем собрал свои принадлежности обратно в котомку, вымыл в предусмотрительно построенном рядом фонтанчике руки и вернулся на ложе. Вскоре все помещение начало заполняться людьми — возвращались с прогулки по городу восторженные люди, столько лет проведшие в деревне. Вернулся и синеглазый мальчишка с деревни, которого Дал назвал Юной. Вскоре в помещениях стало тихо, потом раздался то из одного, то из другого угла храп, в нотках которого я узнала арию Белена. Для меня же ночь закончилась быстро — я просто закрыла глаза, открыла и вот уже недавно искупавшийся Ланс поднимал легким касанием руки Дала.
Белен, только что поднявшийся, устало потягивался на своем ложе, напевая какую-то песенку.
— Где одежда? — осторожно спросил Ланс. — Ее вчера унесли.
— Почему так рано? — зевнул Дал.
— Деревенская привычка. Как тебя зовут?
— Дал, — юноша заметил взгляд синеглазого и добавил:
— Мой друг Юна.
— Я — Ланс. Мой друг — Белен. Дал потянулся, лениво слез с ложа и прошлепал куда-то босыми ногами. Юна, улегшись на спину, принялся задумчиво рассматривать потолок. Путешествие явно пошло юноше на пользу: на щеках заиграл румянец, а на костях появилось немного мяса. Видимо, еда, которая казалась другим скудной, после долгого голодания пришлась ему по вкусу. Пока Дал гулял, остальные уже успели выкупаться и проснуться.
Белен больше не зевал, Ланс расчесывая пальцами мокрые волосы, кивнул Далу, вернувшемуся в сопровождении женщины (не все здесь такие щепетильные, как я!) с подносом, на котором аппетитно дымились четыре чашки с каким-то зельем.