«Этот сон был сумбурен, и события в нем текли слишком быстро.
Наверное, из-за избытка эмоций. Помню, что начался он, как и часто в последнее время, с принцессы. Я едва узнала Анлерину — как подурнела девушка с момента нашей последней встречи, если это можно было назвать встречей. Она сильно похудела, стала тонкой, как тростинка, а ее живые глаза с золотыми когда-то искорками пожухли и стали блеклыми и безжизненными. Я смотрела на нее, и передо мной в легкой дымке быстро протекающего времени пролетали частые посещения обеспокоенного Хамала, многочисленные визиты посланцев короля, и даже несколько встреч принцессы с Манрадом. Все приходили с дорогими подарками, старались вызвать улыбку на ее губах, но внезапно погрустневшую красавицу ничего радовало. Пока в один прекрасный день все не изменилось… Помню, что за окном лето уже расцвело пышным цветом и огромное, умытое росой красное солнце поднималось над неровной линией городского горизонта. Я увидела Анлерину, стоявшую на балконе.
Бездвижный ее взгляд был устремлен на раскинувшуюся перед замком столицу. Она уже не была той неживой куклой, что в начале моего проклятого сна. Ее глаза, тогда безжизненные, теперь, казалось, жадно пили солнечное золото, наполняясь лихорадочной уверенностью, будто она мысленно себя к чему-то подготавливала… Анлерина выглядела в тот момент глубоко погруженной в свой внутренний мир, но это мое ощущение оказалось ложным: стоило только раздаться тихим шагам, как принцесса в мгновение ока ожила, повернулась навстречу невидимому мне гостю, и с облегчением спросила:
— Принесла?
— Да, — прошептала Ниара. — Но не думаю…
— Я не просила тебя думать, — ответила принцесса, отнимая у телохранительницы сверток. — Ты понимаешь, что это мне сейчас необходимо?
— Только это меня останавливает, моя госпожа, иначе бы я…
— …предала меня? — зло спросила принцесса, разворачивая принесенное. Я с любопытством подплыла к девушке, но не увидела в заветном свертке ничего, кроме двух аккуратно сложенных нарядов свободных: серых закрытых платьев до пят, того же оттенка плащей и двух пар грубых башмаков на деревянной подошве.
— Иногда и предательство бывает на благо, — невозмутимо ответила телохранительница, снимая свою одежду и облачаясь в один из принесенных нарядов. Надувшаяся принцесса последовала ее примеру. — Почему бы госпоже просто не сказать мне, где Вареон? Я могла бы позвать его…
— Он не пойдет, — ответила принцесса, вынимая из волос дорогие заколки и убирая с помощью тонкой ленты пушистые кудри под тугой хвост.
— Но можно попробовать, — возразила Ниара, пряча в складках платья кинжал.
— Ты плохо знаешь наш род, — усмехнулась принцесса, одевая плащ. — Мы упрямы, и ничьи слова в нашей ссоре не помогут. Вареон обижен на меня. Только личная встреча способна это изменить, встреча, но которую он добровольно не пойдет…
— Можешь мне не рассказывать о вашем упрямстве, госпожа, — пробубнила Ниара, но преобразившаяся в свободную Анлерина лишь мягко улыбнулась.
— В городе я тебе не госпожа. Так будет безопасней. Ты приготовила лошадей?
— Приготовила, — мрачно ответила телохранительница. — Пришлось употребить все свое обаяние, чтобы уговорить конюшего, только вот теперь начинаю думать, что лучше бы он не согласился… Анлерина не слышала подруги, открывая тайный проход, или, скорее, не хотела ее слышать. Как бы там ни было, но вскоре мы уже все трое вышли на улицы города и смешались со снующей вокруг толпой. Анлерине и ее служанке не было легко: если машиной трудно в толпе управлять, то представляете, как там хорошо ехать на коне в конский час пик, при том, что этот самый конь считает себя умнее хозяина, и часто везет не совсем туда, куда надо? В городской суете Анлерине явно приходилось непросто, привычной к подобным эксцессам Ниаре, гораздо легче, но последняя все равно не была довольно успехом: ее полускрытое капюшоном лицо все более мрачнело, и вовсе не из-за усиливавшейся с каждым мгновением жары, а из-за приближения к подозрительно знакомому кварталу… Оказавшись на месте, Анлерина огляделась, осторожно опустив на плечи капюшон. Прикусив губу, девушка спешилась, отдала Ниаре повод своего коня, и вошла в один из ближайших магазинчиков. Из-за снующей вокруг нее толпы я не осмелилась пойти вслед за своей подружкой, да и не было в этом необходимости: вскоре дверь магазина распахнулась, оттуда вылетела подозрительно раскрасневшаяся Анлерина, а за ней — дородная дамочка, испускающая целый водопад отборных ругательств, из которые я только и разобрала, что „шлюха бранеонов“. Девушка, покраснев от стыда, надела на голову капюшон, стараясь заслониться от летевшей ей в спину брани, и подошла было к своей лошади, как ее грубо схватил за тонкую талию высокий, худой мужчина, шепча ей на ухо: