— Чего ради ты такой добрый? — с издевкой спросил Вареон.
— Не ради тебя я стараюсь, и тебе это известно, — тихо ответил Манрад. — Ради Берила, моего побратима! Ради наших старых времен…
— И что, что мне делать? — взмолился Вареон. — С этим проклятием… Что, побратим моего брата?
— То же, что надо было сделать Берилу — пойти в клан целителей.
Через два дня здесь появится проводник. У нас есть надежда. Если случится худшее… Перед тем, как ты нанесешь кому-то вред, я обещаю, что найду для тебя милостивого убийцу!
— Прости, брат, — глаза Вареона впервые засверкали надеждой. Манрад обнял принца, и его глаза чуть просветлели. А ведь он умеет чувствовать, как же я это раньше не видела?
— Прости, что не верил тебе, — прошептал принц, или Дал, тот самый Дал, которого я когда-то любила, или воображала, что любила? Мои далекие глаза сквозь сон наполнились слезами, орошая подушку, а Вихрь снова уставился в то место, где стояло мое невидимое тело, уставился, но вновь потерял интерес, потому что я взяла себя в руки.
Однако Вихрь сделал шаг, встав как раз на то месте, где стояла я — зря! Меня там уже не было, я висела над Вареоном, вслушиваясь в продолжавшийся важный разговор.
— Ничего, — прошептал Манрад срывающимся голосом. — Кстати, я сильно устал и голоден. Разрешено ли мне будет сидеть за одним столом с наследным принцем? Тем более, что нам надо обсудить некоторые детали. Например, это, — Манрад достал из кармана на ремешке небольшой, похожий на хрустальный, шарик на шелковой нити. — Он поможет тебе удержаться… Вихрь поднялся и быстро вышел, поспешив накрыть на стол. Ланс помогал другу, пока Вареон, с благодарностью глядя на своего бывшего врага, надевал принесенный амулет, а я тихонько кусала невидимые губы — все же Вареон выжил, и Максиму надо было бы знать… Весь день они проболтали о старых временах, пока сморенный усталостью и недоеданием принц не уснул прямо в кресле. А я… я стояла рядом и не слушала… Почему описанная Вареоном сцена стояла перед моими глазами так явственно, будто я там была? Почему возникают перед глазами сумасшедшие глаза Берила, и что они мне напоминают? Тем временем принц заснул, и Манрад, выходя из спальни нашел остальных в общей зале:
— Я не верю, что вы избежите неприятностей, — начал он. — Именно поэтому предлагаю вам что-то, что вам сильно пригодится. Манрад показал на небольшой сундучок, который привез с собой.
Открыв его, он достал кинжал и протянул его Белену:
— Эта вещица особая. На ней нет драгоценностей, она на вид дешевая, чтобы не привлекать лишнего внимания, но есть в ней маленький секрет, смотрите! — Манрад слегка взмахнул кинжалом и тот превратился в меч. Легкое движение, и в руках мужчины показался тугой лук. Еще мах, и Манрад замахнулся копьем. — Нет на земле оружия, которое не смог бы имитировать этот хамелеон.
— Откуда это чудо? — спросил Белен, с восторгом осматривая подарок.
— Дар благодарности. Существует целое племя, где воины носят подобные украшения. Племя убийц. Это оружие нельзя украсть — оно возвращается к законному владельцу. Его нельзя потерять или выкинуть. Этот клинок все равно окажется на твоем поясе в спокойную минуту, и в руке, если есть опасность. Он предупреждает о ловушке, переходя в руку воина. И главное — он увеличивает мощь хозяина, и меткость. С ним не промахнешься. Он станет и защитным щитом по твоему велению, Белен. Он станет лодкой, если будешь тонуть, крыльями, если будешь падать. Лишь магии он не в силах противостоять. А это, — Манрад достал браслет и отдал его Вихрю, — может! Этот браслет помогает читать мысли окружающих, он делает дорогу легкой, помогает контролировать погоду, ему подчиняется огонь и воздух.
Более мне ничего не известно. Его принес хороший друг… а я был тогда слишком молод, чтобы его слушать.
— Воду подчинишь себе ты, Ганар, — сказал Манрад, подвешивая на шею мужчине маленький флакончик на шелковой нити. — Выпив эту жидкость, ты час будешь погружен в странные ведения, а дальше я не знаю…
— А теперь, — Манрад на некоторое время замолчал. — Теперь, если вы позволите, я хочу поговорить со своим братом. С глазу на глаз. Все замолкли, переваривая услышанное. Потом медленно повернулись к Лансу. А к кому еще? Именно он избежал всеобщего одаривания, именно с ним Манрад не промолвил и слова, и именно он стоял все время молчаливый и подозрительно бледный. Брат великого советника, тот самый, что назло Манраду пошел умирать вместе с Вареоном. Идиот, на мой взгляд, но повторяю — кто меня спрашивал? Ланс стоял посреди комнаты, страшно бледный, прикусив губу. Первым вышел невозмутимо подбрасывающий в воздухе новую игрушку Белен.