Одновременно с ним выстрелил ещё один человек.
И в комнате появилось сразу два трупа. Два тела, получив каждое смертельный заряд в голову, вздрогнули от электрического разряда и бездыханно упали на обгорелый пол.
Макс тяжело дышал, задыхался, его грудь раздирало и нестерпимо жгло. Он не понял, что только что произошло. Вот он кричал, вот вмиг перенаправил свой пистолет на Мистера Икс и нажал на спуск. Это желание было вполне осознанным и тщательно обдуманным, он не мог допустить, чтобы подобный человек, из благих намерений причинивший столько зла, открывший ему дорогу, оставался в живых, чтобы он смог воспользоваться тем, что создал Игорь — это была бы катастрофа. Он ему не мог доверять, подсознательно ощущая, что помимо всех этих доводов есть как минимум ещё один, неизвестный, но который вот-вот раскроется.
А умерло двое. Мистер Икс и Игорь Петров.
— НЕ-Е-ЕТ!!! — разрывая глотку, закричал Дима.
Он отбросил в сторону свой обрез, из которого он только что выстрелил в самого плохого человека на всём белом свете, подбежал к трупу террориста и, отпихнув в сторону ошарашенного напарника, схватил запястье ровно в том месте, где всего секунду назад его сжимал Игорь.
— Нет! Нет! Нет! — повторял он, сдавливая запястье мертвеца, попеременно глядя то на него, то на экран с застывшими цифрами.
Шестьсот шестнадцать тысяч шестьсот шестнадцать человек. Ни больше, ни меньше. Шестьсот тысяч ни в чём неповинных человек, которых он только что убил.
— Вот чёрт, — мрачно и даже как-то равнодушно сказал Андрюха.
— Да, — согласно кивнул Макс. — Вот чёрт.
Макс понял, что Дима в итоге поддался эмоциям, ослабил защиту перед напором жажды мести за свою мать, и когда он увидел перед собой Петрова, то не выдержал.
— Вот, значит, как выглядит правосудие в Новой Самаре, — продолжил полный задумчивости Андрюха.
— Так выглядит смысл мантры, что полиция не ведёт переговоры с террористами, — поправил его Макс. — Шестьсот шестнадцать тысяч человек это подтвердят, если только научатся говорить, будучи мёртвыми.
— Нет, как я мог, как я мог?! — еле слышно бормотал Дима.
Он отбросил в сторону бесполезную руку мёртвого террориста с наручным терминалом, прижался к стене под экраном и начал покачиваться из стороны в сторону.
«Что я должен делать?» — задал сам себе вопрос Макс. Что он должен сделать с Димой? С бедным Димой, который своим примером показал ему, что одной только жестокостью и казнями преступников на месте преступления много не добьёшься. Благодаря ему Макс изменился внутренне, благодаря ему он не пристрелил тех двух бедолаг в туалете, хотя мог и вполне имел право это сделать. Благодаря ему он в этой башне оставил в живых стольких террористов, не убитых им с первого выстрела, лишь лишённых сознания. Хотя мог и имел полное право на казнь повторным выстрелом.
Рация в ухе Макса взорвалась от гневных криков всех, кто только мог выйти на связь. Это означало, что Игорь не блефовал, когда говорил насчёт смертей. Но конфликт улажен, осталось только поставить точку. Точку за последней фамилией умершего в этом кровавом вихре.
Макс направил пистолет на Диму. Тот не возражал.
— Убей меня, — взмолился он, так и не встав с колен. — Убей меня прямо здесь, ведь если этого не сделаешь ты, то это сделает Закон. Мне никто не простит стольких жертв. Кто-то должен был пристрелить его, и вы оба это знаете. Проклятье, я пытаюсь оправдать себя в своих же глазах, хотя прекрасно знаю, что не смогу жить с этим чувством, даже если мне оставят жизнь!
Он коротко и нервно рассмеялся сквозь слёзы, скорее даже пролаял, как собака. Вот только собаки не научились совершать геноциды, в отличие от человека.
— Стреляй, — прошептал он.
— Что мне делать? — спросил Макс у Андрюхи. — Ответь мне, что я должен делать?
— Это твой выбор, папаш, — тот лишь пожал плечами. — Я не имею права склонять тебя в любую из сторон, но скажу, что отвертеться ему никак не удастся. Здесь повсюду видеокамеры, повсюду его отпечатки, любой баллистик без проблем определит, из какого именно оружия был застрелен Игорь. Доказательств для суда над Димой выше крыши, даже я не смогу их все уничтожить. Тебе осталось только выбрать, казнить виновного в геноциде напарника, или же оставить его в живых против его же желания.
Дима уже ничего вокруг себя не видел и не слышал. Он смотрел, не моргая, на запылённое дуло шокового полицейского пистолета, и его губы без остановки нашёптывали молитву о спасении его души. Макс, как второй и последний на много километров вокруг верующий человек, узнал молитву, он не мог не узнать. Эта молитва была из новых, появившихся с зарождением инфохристианства, в ней были и возвышенные слова о человеческой душе и о Боге, создавшем и непрерывно дорабатывающем Вселенную, и термины из информатики и физики вроде энтропии. Эту молитву знал наизусть каждый верующий, но произнести вслух её он имел право только единственный раз в жизни — непосредственно перед смертью.