— Ты дашь чистосердечное признание, понял?
Макс торопливо убрал пистолет обратно, не забыв поставить его на предохранитель — лифт подъезжал к первому этажу.
— Я его не приму, Макс, — Настя решила идти по другому пути. — Ты выбил его силой из него, ни один суд это не примет.
— Двери заблокированы, — сообщила система. — Ожидайте прибытия охраны.
— Табельное оружие номер сто тридцать дэ семнадцать дробь четыре, — отчеканил Макс так, словно был уверен в результате. — Ложное срабатывание, неисправность наноядерного аккумулятора. Отрыть двери!
— Принято, — отозвалась система. — Это уже четвёртое ложное срабатывание за месяц данного устройства. Ради Вашей безопасности рекомендуется срочно обратиться в сервисный центр.
Двери послушно открылись, и Настя поспешила убраться из лифта. Макс на секунду задержался, чтобы бросить Петрову:
— И смени штаны. А то мочой пропахли.
Он уверенно пошёл прочь от лифта, но успел услышать, как Петров с помощью своих дружков поднимается на ноги и кричит:
— Я тебя запомнил, урод! Слышишь?!
— Я тебя тоже, — усмехнулся себе под нос Макс.
Несмотря на то, что угрозы в ответ не прозвучало, Макс явно чувствовал её признаки в воздухе. И если этот засранец в итоге не даст чистосердечное признание, то тогда Макс найдёт другой способ наказать его. Законным образом, разумеется. И Максим точно постарается в следующий раз сделать всё как положено.
Майор обычно ходил со слегка опущенной головой, бросая на всё и вся взгляды, полные подозрений, из-за чего постоянно выглядел каким-то недовольным, раздражённым. И старым, несмотря на то, что ему было не сильно больше сорока лет — образ такого мышления прорезал весьма заметные следы на его лице в виде пусть и немногих, но резких, глубоких морщин. В основном на переносице от постоянно нахмуренных бровей. Выбриваемый через день подбородок наоборот становился с каждым годом всё более колючим и резким, как и губы — черты лица истончались и становились более жёсткими. К тому же Макс и так был достаточно худ, хотя питался он отменно и далеко не той пищей, которая позволяет следить за фигурой — он, в общем-то, любил жирную пищу, особенно мясо. И эта худоба только добавляла в его образ дополнительные краски таким образом, что по итоговому внешнему виду Макса даже слепой мог рассказать абсолютно всё о его характере — жёсткий, несгибаемый, презирает зло в любой форме его проявления. Такие люди, как он, практически никогда не улыбаются потому, что им весело. Весело им бывает редко.
Но выйдя из здания суда Макс поймал на своём лице тёплый луч послеобеденного солнца и впервые за очень долгое время почувствовал, что его лицо пусть немного, но расслабилось.
По крайней мере, по отношению к Петрову он сделал практически всё, что от него требовалось, и теперь осталось дело за малым — ответной реакцией. И для Петрова лучше, чтобы эта реакция была правильной — чистосердечка.
— Я поведу, — сказал Макс, едва они с Настей подошли к их служебной машине. — Хочу немного развеяться.
Настя только кивнула, ничего не сказав.
Максу нравилось водить машину. В этом ощущении было что-то магическое — все вокруг едут правильно, никуда не виляют, ничего не нарушают и не матюкаются друг на друга через открытые окна, как это показывают в старых фильмах про двадцатый век. Пускай, что все остальные машины управляются единой системой, компьютером, высчитывающим каждую траекторию и выбирающим наиболее оптимальный маршрут — Макс делает всё то же, но самостоятельно. Идеальный порядок, пусть и практически в единственном экземпляре.
Жаль только, что путь оказался не таким длинным, каким ему хотелось бы, но здесь Макс придерживался строгого принципа: чем меньше удовольствия, тем лучше оно по качеству. Именно поэтому он водил очень редко — чтобы не привыкать.
Этот дом оказался тоже построенным из жилых блоков, но, похоже, по чьему-то весьма извращённому индивидуальному проекту. Все блоки громоздились друг на друга в хаотичном порядке, образуя то глубокие провалы в стенах дома, то длинные выступы. Весь этот хаос продолжался этажа до, где-то, десятого, а потом дом плавно превращался в пирамиду, постепенно сужаясь к центру. И к тому же все блоки были разных цветов.
— Здесь клоуны живут? — Макс неодобрительно посмотрел на дом и сравнил его с его аккуратными и строгими соседями-параллелепипедами.