Сразу же после этого оттуда загромыхала музыка.
Мама, зажмурилась, на секунду закрыла лицо руками, а потом медленно, как сомнамбула прошла в тесную кухню, машинально взяла с раковины тряпку и также механически начала протирать стол, при этом тихо бормоча что-то вроде:
— Прости, сынок, за эту сцену, видно что-то я с ней упустила, проглядела…
Но из-за музыки я разобрал едва ли половину слов. Впрочем, всё и так понятно.
Да уж. Этой девчонке определённо не хватает воспитания. Но в этом явно не вина мамы, которая зашивается на работе, пытаясь прокормить эту неблагодарную недопанкушку и её брата, меня то есть.
Нет. При мне она так себя вести не будет. Хотя я и не её настоящий брат, но такого неуважения ни к себе, ни к матери не потерплю.
Я решительно направился к двери в её комнату, попутно отметив, что оба её дружка уже убрались отсюда, вот только… либо кто-то из них ушёл босиком, либо эта малолетняя дрянь скрывает в своей комнате ещё кого-то. Потому что я заметил у порога ещё одни «гады», на которые раньше не обратил внимания, потому что они стояли в углу, который не просматривался при входе.
Теперь желание войти к сестре стало ещё сильнее. Я толкнул дверь. Закрыто. Чёрт, таким проблемным подросткам, как она, замки вообще не полагаются. Не заслужили.
Ну, ничего, сейчас я это быстро исправлю.
— Отвалите! — истошно кричала сеструха, пока я вскрывал примитивный замок, — какого хрена ты творишь урод⁈ Убери руки от моей двери! Я тебе сейчас морду набью, скотина!
— Заткнись, — не выдержал уже я, открывая дверь.
Да и вообще хотелось приложить её пожёстче. Всего за несколько минут знакомства она уже успела меня достать. Но не собачиться же с ней на её языке?
К моему удивлению, в комнате сестры никого кроме неё не оказалось. А вот сама обстановка вокруг выглядела очень предсказуемо. В первую очередь в глаза бросались буквально десятки плакатов разных групп, из-за которых было почти невозможно разглядеть обои. В остальном мебель была типичной. Кровать, шкаф для одежды, стол для уроков, но на котором уроками явно давно не занимались, а вот два стакана с пивом красовались как будто так и надо. Там же стоял и кассетный магнитофон средних размеров.
А к одной из стен прислонили разрисованную маркерами акустическую гитару. Интересно, это она играет или кто-то из её дружков забыл?
— Сядь, — грубо приказал я сестре, а сам прошёл к столу и выключил магнитофон.
Вера, правда, и не думала слушаться.
— Какого чёрта ты ворвался и тут распоряжаешься⁈ Это моя комната!
Она сделала попытку снова включить песню, но я ей не дал, мягко отодвинув в сторону.
— Сядь. Или хочешь вообще остаться без музыки?
— Да что ты о себе возомнил⁈ — снова возмутилась она, но поймав мой взгляд, осеклась, видно не привыкла видеть брата таким.
— Ладно, — буркнула она и села, — чего ты хочешь?
— Извинись передо мной и мамой. Сейчас же.
— Хорошо. Извини, — процедила она, а затем громко крикнула, — Мам, извини! — Доволен?
Однако, я всё ещё не был уверен, что её внезапная покладистость искренняя. Два стакана и ботинки у порога…
Я прошёлся по комнате, внимательно всё разглядывая.
— Слушай, — снова начала сестра, — я сделала, что ты хотел. Теперь уходи. Это моя комната. Не забыл?
Я не обращал внимания. Кровать здесь такая, что под неё не спрячешься. Может он в туалете сидит? Или всё-таки шкаф… я остановился прямо перед ним. Должен ли я заглянуть? Всё-таки девчачья спальня.
Однако, Вера слишком засуетилась и тем самым себя выдала.
— Ну что ещё? Я правда извиняюсь. Могу в квартире убраться. Пойдём на кухню.
Она взяла меня под руку и потянула из комнаты. Ну нет. Она меня что, совсем за лоха держит?
Я подошёл к шкафу и его открыл. Ну конечно. Ещё один неформал, с причёской как у Горшка, солиста Короля и Шута, который и был изображён на его растянутой и какой-то облезлой толстовке. На морде этого козла, нашего гостя-панка, а не музыканта, играла поразительно нахальная, для человека в такой ситуации, улыбка Он шагнул из шкафа в комнату и буквально выплюнул:
— Я же говорил, что это херня Верка. Нахера этот цирк? Я сваливаю. Покедова, звони когда твоих не будет. что-нибудь замутим.
Верный своим словам, он быстро пошёл обуваться в коридор, пока сестра снова показывала своё истинное лицо, поливая нас проклятиями.
— Постой, Клим! — в конце концов, крикнула она, когда её дружок открыл дверь в подъезд, — я с тобой!
Она в спешке схватила обувь и куртку и уже собиралась упорхнуть вслед за ним под скорбным взглядом мамы. И несомненно сделала бы это, если бы я не преградил ей дорогу.