— София Владимировна, так могу я приехать поговорить с Вашим сыном?
— Можете конечно… Но что Гена может знать? Он даже не знал, что что-то произошло, пока я не рассказала во время ужина…
— Ну, мало ли… Может быть он что-то видел или слышал, но сам не знает, что это важно… Всякое бывает. Нам на нашей работе не только пугать людей своим родом занятий приходится. Но и собирать информацию по крупицам. А потом уже складывать из этих крупиц картину произошедшего.
— Хорошо, приезжайте. Только разговор состоится в моем присутствии. — Твердо сказала мать переживающая за свое чадо.
— Разумеется, София Владимировна. Вы законный представитель и Ваш сын до совершеннолетия находится под Вашей опекой. Так что все разговоры только с Вашего разрешения и в Вашем присутствии.
— Хорошо, будем Вас ждать…
Следователь засмеялся.
— А можно поинтересоваться кто такая Милана?
От неожиданности София Владимировна тоже засмеялась.
— Милана моя внучка.
— О! Ничего себе!..
–
— Гена, а скажи, пожалуйста, той ночью ты ничего необычного не слышал? Ну или, может быть, что-то заметил. Говори, даже если это какая-то мелочь, как тебе кажется.
Генка угрюмо смотрел в пространство перед собой.
— Я спал.
— Всю ночь, не просыпаясь?
— Да…
Следователь покивал.
— Понятно, понятно. А вот взгляни, Геннадий, на всякий случай, на фотографию…
Правоохранитель достал мобильный и начал искать нужную фотографию. Генка напрягся. Он не хотел видеть фото того мужика. Он не хотел видеть его мертвым. Следователи же показывают фото снятые на месте преступления… Так ведь? Или нет? В кино показывают, а в жизни? Генка не знал точного ответа. И не хотел знать… И Генка не хотел смотреть, и не хотел отвечать. Он хотел чтобы его оставили в покое.
— Вот! — Варламов ткнул телефон Генке в нос. Генка боязливо взглянул на фото. На него смотрел незнакомец из поезда, и никакой не мертвый. И снято фото было вообще не сейчас. На ныне покойном бизнесмене была светлая футболка. За его плечом были видны перистые листья пальмы. И лицо было загорелое, веселое. Вполне привлекательное.
— Я его не знаю, — сказал Генка. Ему хотелось чтобы все закончилось. Чтобы ему не задавали больше никаких вопросов. Чтобы его оставили в покое!
— Ясно, ясно… А во время остановки в Балагом ты не просыпался?
— Нет.
— И ты говоришь, что всю ночь спал…
— Да…
— А я вот плохо в поезде сплю, — вздохнул следователь. — А у тебя молодой организм, крепкий сон… Хотя, мне кажется, я единственный кто плохо спит в поезде. С кем ни поговорю, все спали. Как убитые. Как с вечера легли, так до утра и проспали. Никто ничего не видел и не слышал. В общем, один я такой…
— Да Гена тоже вообще-то плохо спит в дороге, поэтому не любит на поезде ездить. В этот раз, какое-то счастливое исключение, слава Богу. Хоть не слышал, как этого несчастного человека… застрелили… Кошмар! — София Владимировна расчувствовавшись даже всхлипнула.
— Да что Вы! Тоже плохо спит в поезде? Ну надо же! Да мы с тобой, оказывается, друзья по несчастью, Геннадий.
Варламов ухмыльнулся. Генка сжал зубы. Ну, мать дает! Нафига говорить следователю такие вещи?! Зачем ему знать как он спит в поезде? Он без этого знания не пережил бы что ли?!
— Ну, все что нужно было я спросил. Не буду я вас долее утомлять своим присутствием. — Служитель правопорядка поднялся.
— А может чаю? — предложила София Владимировна. — Я пирог испекла.
Генка закатил глаза и чуть не застонал. «Давай вообще его жить у нас оставим, чего там».
— Нет, спасибо. Обожаю пироги, но к сожалению, времени нет, — шаркнул ножкой Варламов. Губы его расплылись в радостной улыбке. — Да, кстати, а ведь погибшего не застрелили. Поэтому Геннадий и не услышал бы звуков выстрелов, даже если бы не спал, ну, как обычно, когда он ездит в поезде. Жертву отравили.
Генка вышел из состояния мрачной прострации.
— Отравили?!.. — он вспомнил бледность и синюшные губы мужика из поезда. Значит его отравили… ни фига себе. Этот способ убийства почему-то показался ему еще более зловещим и каким-то подлым. Убийство исподтишка. Прямо средневековье какое-то, а не «лихие 90-е», как сказала тогда мать.
Варламов с интересом наблюдавший за Генкиной реакцией все также радостно кивнул.
— Да, отравили. Токсин, который, вообще-то даже и определить нельзя, но у потерпевшего была болезнь крови, которая замедлила как действие препарата, так и процесс его распада в организме…но не суть. Вообще, достаточно редкий способ убийства в наше время, ну, по крайней мере, в подобной ситуации… Так что в интернете наврали. — Следователь добродушно усмехнулся, при этом продолжая наблюдать цепким взглядом за Генкой. — Ну, им нужно было что-то написать. Про отравление-то им никто ничего не сообщал, вот они и написали про огнестрел. А что они еще могли придумать, да и кто станет проверять, это же не какая-то публичная личность.