Максимилиан исповедовал собственную личную религиозную философию, не во всем согласовывавшуюся с предписаниями церкви. Но кто в те переломные времена на самом деле знал заповеди, тем более в точности следовал им? Живи сам и позволяй жить другим — так звучал тогдашний девиз, хотя время от времени к небу возносили молитвы, дабы не впасть в немилость у Бога. Все, разумеется, недобросовестно следовали учению христианской церкви, ведь распутную жизнь вели сами церковники. Большинство из них стремилось к владению материальными ценностями, причем их тактика получения денег ни в коем случае не основывалась на любви к ближнему. Деньги правили миром, а прежде всего церковью и ее служителями. Правая рука Максимилиана, Маттеус Ланг, являлся для многих образцом для подражания: он собирал должности и приходы, даже не приняв святого крещения. Только по тонзуре и облачению можно было узнать в нем кардинала, которым он в конце концов стал, но его было бы уместнее считать могущественным господином над епископствами и аббатствами, не отказывавшим себе ни в одном удовольствии и уединявшимся с красивыми девушками за задернутыми занавесами кровати с балдахином.
Максимилиан закрывал глаза на подобное поведения Ланга, прощая ему человеческие слабости. Только в одном пункте они, как и прежде, расходились во мнениях: Ланг предлагал вечный мир с Францией, а Максимилиан никак не хотел согласиться с этой идеей. И скорее всего правильно делал, ведь даже когда они действовали сообща против Венеции, Людовик XII поддерживал Карла Эгмонтского в Гельдерне большим воинским контингентом, так что дочь Максимилиана, Маргарита, правившая Нидерландами, не знала, как унять опустошительную войну. Нельзя верить ни одному французу — выстраданный итог полученного Максимилианом тяжелого опыта общения с соседом! Как только Людовик XII внезапно скончался в 1515 г., его преемник Франциск I опять начал борьбу против Габсбургов.
Удивительно, как удалось Максимилиану сохранить жизненную силу и способность к действию — казалось, с годами его образ жизни изменится, станет более сдержанным и спокойный, но нет, он с любопытством встречал каждое новое известие, каждый слух, все представлялось ему важным. Его глаза и уши всегда оставались широко открытыми. Но сообщение о смертельной болезни папы Юлиана II в августе 1511 г. для всегда информированного наилучшим образом Максимилиана оказалось подобно взрыву бомбы. Юлиан II мог умереть в любой день. Смерть папы стала для Максимилиана лучшим подарком. Ему казалось, наконец настал момент, когда он сможет осуществить идею, вынашиваемую им уже долгое время: он сам будет претендовать на тиару! По его мнению, на всем земном шаре на место преемника Юлиана II не найдется более подходящего человека, чем он сам! Аргумент, приведенный Максимилианом публично, звучал так: будучи вдовцом уже в течение нескольких месяцев, он не намерен и в дальнейшем, как он выразился, прикасаться к голой бабе. Его совершенно не заботило, будет ли столь неожиданный приступ целомудрия решающим для конклава. Но действительные причины Максимилиан не объявлял открыто. Конечно же, речь, как это уже часто случалось в его жизни, шла о деньгах. Деньги за продажу индульгенций, текущие в Германию рекой, оседали бы в его руках, и он наконец смог бы реализовать все свои планы.
Прошло немного времени, и о намерениях императора узнали в Риме. Но как и следовало ожидать, идея Максимилиана сосредоточить в своих руках мирскую и духовную власть вызвала огромное возмущение служителей церкви. Кардинал Сигизмондо Гонзага, получивший высокое духовное звание благодаря связям своей прекрасной невестки Изабеллы д’Эсте, писал брату Франческо в Мантую: «Это случай небывалый и неслыханный!» При всем том восшествие на престол святого Петра светского человека нисколько не противоречило церковному праву: согласно закону, человек, не относящийся к духовному сословию, тоже мог претендовать на тиару.
Маттеус Ланг по поручению императора отправился в Рим узнать общее настроение. Максимилиана интересовало, насколько тяжело в действительности заболевание папы. Ланг провел в Риме подробные беседы с высокопоставленными представителями духовенства, выяснив, что шансы Максимилиана минимальны. Слишком негативные сообщения, безусловно, дополненные отзывами Юлиана II, о Максимилиане, стекались в Рим. Юлиан II называл его «варваром» — явное издевательство, учитывая личность Максимилиана.