Поскольку они платили за проживание и еду, у Петровых они включились в домашние экономические отношения, но не только: оба тесно подружились с внучкой хозяев Александрой Петровой. В бытность московским студентом Волошин объединил родственные и экономические отношения и снял жилье у бабушки. Во всех этих домашних ситуациях Волошин столкнулся с тем сплавом профессиональных и материальных отношений со своими домашними компаньонами, который является основным для формирования деловых связей.
Дом и семья, несмотря на их формирующую роль, были не единственным местом, где завязывались личные связи. Обучаясь в Московском университете, Волошин открыл для себя тип связей, складывающихся на основе более широкого локалитета, – студенческое землячество, университетскую организацию, основанную, как правило, на общности географического (иногда образовательного) происхождения ее членов. Он присоединился к землячеству студентов-крымчан Московского университета. Землячество предоставляло своим членам возможность общаться и обзаводиться новыми знакомствами; в то же время оно оказывало им значительную материальную поддержку. У него был свой банк, или касса взаимопомощи, и в переписке с матерью Волошин впервые упоминает о своей причастности к землячеству в связи с тем, что занял деньги из этой кассы, чтобы заплатить за квартиру[56]. К другим предоставляемым землячеством благам относились групповые библиотеки и кружки саморазвития, в которых студенты могли совместно готовиться к занятиям, читать работы друг друга и т. д. Землячества также могли подавать петиции, делать заявления, и еще они вели адресные списки. Эти организации не имели официального статуса, но в то же время администрация университетов смотрела на их существование сквозь пальцы, признавая огромную потребность студентов по всей Российской империи, особенно материальную, в таких хорошо организованных сетях личных связей, выстроенных на основе происхождения из одного региона[57].
Когда после повторного отчисления из университета Волошин решил отправиться в путешествие по Средней Азии, он вновь прибег к одному из своих более ранних домашних знакомств – Вяземским. Через Валериана Вяземского, теперь ставшего инженером на государственной железной дороге, Волошин получил работу у геодезистов железнодорожной линии Ташкент – Оренбург в Средней Азии. Работа была несложной и предоставляла ему замечательную льготу – возможность бесплатного проезда по некоторым среднеазиатским железнодорожным маршрутам. Так, в его личном архиве, хранящемся в Петербурге, мы можем обнаружить удостоверение, подтверждающее право на бесплатный проезд по железной дороге из Ташкента в Красноводск, с промежуточными остановками в Ашхабаде и Самарканде[58]. Это удостоверение – ранний пример того, как в жизни Волошина государство будет вовлечено в систему его личных деловых отношений: личные связи позволили ему получать бесплатные билеты, любезно предоставляемые государством. Данный документ предвосхищает те средства, с помощью которых Волошин возродит свой кружок в советский период.
Попав во время путешествия в затруднительное положение, в Ташкенте Волошин столкнулся с еще одним проявлением роли локалитета в системе деловых отношений и понял, как личные связи могут переплетаться с действиями государства и даже подрывать их на слабо контролируемых окраинах империи, вдали от центральной власти. Проблема Волошина заключалась в следующем: при повторном аресте и высылке в Крым у него отобрали паспорт[59]; если бы представители государственной власти задержали его в Ташкенте без этого документа и установили его личность, у него могли бы возникнуть серьезные неприятности (поскольку официально предполагалось, что он находится в Крыму, а не в Ташкенте). Однако вскоре после приезда в Ташкент он написал матери:
Мои дела устроились прекрасно, или, другими словами, никак не устроились. Я вам уже писал, кажется, о Гейере – знатоке Туркестана, издателе газеты «Русский Туркестан» и бывшем сосланном. К нему меня направил господин, с которым я познакомился на пароходе. Да положим, что я и без того бы познакомился с ним, так как без него никто из собравшихся теперь в Ташкенте изыскателей и шагу не сумел бы сделать. Когда я рассказал ему о своем положении и спросил совета, он мне посоветовал никуда не являться [то есть в полицию или к другим официальным лицам] и ни у кого ничего не спрашивать, пока [официально] не получатся обо мне какие-нибудь сведения. А сведения должны пройти через его руки, так как он служит в областном управлении[60] [Волошин 2003–2015, 8: 408].
59
Письмо Волошина Е. О. Волошиной. Без даты (осень 1900 года). Машинописная копия из личного архива Владимира Купченко.