Случалось, что гендованским ворам и бандитам приходилось продавать награбленной вне Гендована, опасаясь, что украденные вещи смогут увидеть их настоящие хозяева. Поэтому часть награбленного уходила скупщикам краденого, живуших за пределами столичного герцогского города. Одним из таких скупщиков и был младший брат мельника.
Пользуясь близостью жилища старшего брата от оживленного западного тракта, тот переправлял краденое дальше на запад. Через младшего брата мельника некоторые преступники Гендована познакомились и с самим мельником. Вот к нему-то и заехали Шило и Таракан. Мельник не очень привечал "деловых партнеров" своего брата, но в приюте никогда не отказывал, благо те платили по ценам соседней придорожной гостиницы, что размещалась на втором этаже трактира.
А если учесть, что выпечка, которой потчевали гостей в доме мельника, доставалась тому чуть ли не бесплатно, благо мука была своя, да и свинина, никогда не переводившаяся в доме мельника, тоже доставалась тому за гроши, благодаря бесплатным отходам от работы мельницы, то и гостевые деньги, полученные за еду, тоже шли в прибыль мельнику. Но такие гости появлялись на мельнице нечасто.
Мельник без особой радости встретил новых посетителей, те и раньше не показали себя щедрыми гостями, а сейчас вряд ли что могло измениться. Предчувствия мельника оправдались: новые постояльцы считали каждую медянку, чем уж совсем рассердили хозяина.
Когда Шило и Таракан предложили мельнику купить у них мальчишку за три серебрянки, мельник лишь рассмеялся. А взглянув на предложенный товар, лишь сказал:
- А зачем он мне? Доходяга, неровен час помрет. И худой. Кормить его надо. И одежды почитай что нет, одни лохмотья, с огородного пугала что ли сняли? Одежду, значит, надо покупать. Нет, мне не нужен. Могу дать полсеребрянки и то себе в убыток.
- Полторы!
- А документы на него?
- Так сделаешь, хозяин. Через брата. Это не трудно, а как поставишь клеймо, то уже всё, никто и не спросит. А спросят, покажешь клеймо. Все так делают.
- Не учите, умнее меня нашлись. А ежели он из благородных? Меня повесят, семью продадут в рабство, мельницу тоже продадут и все пойдет в возмещение его родным. А?
Шило и Таракан переглянулись. Они помнили, что Пиявка считал мальчишку за благородного.
- Ладно, хозяин, не горячись. Давай полсеребрянки.
Мельник, отсчитав гендованским бандитам двадцать медянок, вначале обрадовался, что удалось так быстро тех обломать. А затем он задумался: почему же те отдали мальчишку, почти не торгуясь? Может, порченый какой? Нет, разве что рана на голове, но и та уже почти зажила, правда, мальчишку мотает при ходьбе, но это поправимо. Но всё равно, такая уступчивость очень странная.
- Он из свободных? А ежели, когда повезу клеймить, начнет кричать, что он свободный? Что тогда?
- Не, хозяин, кричать не будет. Тогда ему смерть. Малец из воришек, Пиявка рассказывал, что когда один дом брали, он кого-то там убил. Не, болтать не будет.
В конце концов, мельник решил, что бандиты спешили, вот почему и не торговались. Тем более и в самом деле, на следующее утро Шило и Таракан быстро запрягли лошадь и, съев на завтрак лишь по паре пирогов с капустой, быстренько уехали восвояси.
Мельник на первых порах не мог решить, что ему делать с купленным за бесценок новым рабом. По идее, того следовало как следует отстегать кнутом, дабы привить уважение к хозяину. Так делали все с приобретеными рабами. Но мальчишка правеж может и не выдержать, вон, лежит с безучастным видом. Тихий, бледный, лицо, как у воспитанного мальчика из добропорядочной семьи. А ведь уже убивец и воришка. Насколько внешность обманчива. С таким надо держать ухо востро, но, ничего, обломаю, решил мельник.
Первым делом он достал железную цепь, на которую раньше привязывал собаку. Один конец цепи приделал к ноге мальчишки, а другой закрепил за мельничный жернов. Теперь не убежит. Убежать он в ближайшие дни и без цепи не смог бы, настолько мальчишка был слаб, но ведь не все время он будет таким, должен же поправиться. И точно, организм мальца быстро шел на поправку, аппетит у того был волчий, а мельник своим рабам, которых у него было еще двое, в еде не отказывал, благо отходов от помола всегда оставалось.
А зачем жадничать? Себе же в убыток. Если раб сыт и здоров, то он и хорошо работает. Конечно, если он не ленится. Но с лентяями разговор короткий, стоило пару раз поработать кнутом и раб от лености быстро излечивался. Взять хотя бы его конкурента, чья мельница лежит в пяти верстах ниже. Вот тот жадный глупец. Рабов кормит впроголодь и те еле ворочают ноги. Ведь до чего додумался, рабам специальные ошейники-хомуты приделал, чтобы они не могли с голодухи муку есть. Попробуй, поработай с таким ошейником. И много наработаешь? Вот то-то и оно. Да еще и голодные. Говорят, раньше он рабам кляпы в рот втыкал, чтобы муку не воровали. Но однажды один раб у него из-за этого задохнулся. Во рту кляп, поэтому дышали они через нос, а нос забился мучной пылью. И до хозяина докричаться не могли. Как с кляпом-то покричишь? Только мычать можешь. Вот с тех пор тот мельник и придумал эти хомуты. Попади мальчишка к тому мельнику, никак не поднялся бы на ноги. А у него маленький убивец уже через месяц стал почти здоров. И мельник запряг лошадь.
В Брейдене он сразу же поехал к своему младшему брату, объяснил тому всю историю с покупкой мальчишки. Тот даже не взглянув на мальца, быстренько сделал поддельную купчую и объяснил брату, что делать дальше. Мельник отвез мальчишку в местный Храм Клятв, где жрец храма, приняв полсеребрянки, направил посетителей на задний двор. Здесь в маленькой печке горел огонь и служка, сняв с мальчишки лохмотья, привычным движением уложил его на специальный станок, закрепил веревками, и вытащив из печки раскаленное клеймо, приложил его к худой и грязной мальчишеской спине. Короткий крик, похожий на вой, и мальчишка, потеряв сознание, стал законным рабом. Теперь, если он сбежит, то по клейму быстро вычислят, что тот беглый раб. А с такими в Атлантисе разговор короткий, заканчивающийся посажением на кол строптивца...
Сашка очнулся, когда лошадь выехала из городских ворот. Страшно болела спина, раскалывалась голова, особенно в том месте, где была недавняя рана, ужасно хотелось пить, болело горло. Он сразу же вспомнил, что произошло с ним. От этого горлу стало еще больнее. Сашка потянулся к шее и нащупал кожаный ремешок. Рабский ошейник, на котором выцарапано имя хозяина. Теперь без ошейника никуда. Иначе схватят и объявят беглым. С ошейником раба не убивали, а отправляли посыльного к хозяину. Ведь тот мог отправить своего раба с каким-нибудь поручением. Такое, как правило, и случалось.
Сашка еще мог попытаться сбежать до того, как его клеймили, но на мельнице он сидел на железной цепи, которую даже здоровый мальчишка вряд ли сумел бы снять. Что же тогда ожидать от больного, пусть и выздоравливающего? Он мог и в храме заявить, что свободный человек, а дальше или мельнику пришлось раскошелиться на подношение жрецу, чтобы тот не болтал, либо жрец пошел бы на принцип, вызвав городскую стражу.
Но мельник как будто все это знал, и еще когда они только собирались выехать с мельницы пригрозил Сашке, что всё расскажет страже про его прошлые делишки. Откуда только и узнал про убитого им охранника в доме гендованского барона? И Сашка тогда понял, что он попал в тупик, из которого только путь в рабы. Вот и молчал.
Всю жизнь провести с рабским ошейником на шее? От одной только этой мысли Сашку бросало в дрожь. Разве это жизнь? Но что взамен? Побег, который вряд ли удастся, и мучительная смерть на колу. То, что его поймают, Сашка почти не сомневался. Он ведь до сих пор плохо знает этот мир. И куда он побежит? Ошейник сорвет, но клеймо-то останется. А то, что в том же Гендоване стражники проверяют людей на наличие клейма, он знал не понаслышке. Проверяют, конечно, лишь тех, кто плохо одет, людей, что позажиточнее, трогают редко, ведь можно нарваться на скандал.