– Очень красивая…
Подержав на ладони белую со слабым кремовым отливом створку, похожую на гофрированный веер, она вернула её ребенку.
Когда совсем нечего было делать на пляже, разомлев от зноя и пива, она любила разглядывать песок на ладони и часто замечала, что некоторые особенно крупные песчинки вовсе и не песчинки, а крохотные пёстрые спиралевидные раковины – филигранные произведения неведомого лесковского левши.
Она сидела в ресторанном дворике мола, подключившись к бесплатному вай-фаю, и продолжала заниматься своим странным и с большой долей вероятности абсолютно бесполезным делом. Кто знает, а вдруг у Макса вообще нет странички ВКонтакте? Или он решил зарегистрироваться под другим именем… Чтобы они встретились вновь, должно было произойти чудо. Она не обольщалась. Просто открыла все двери и окна, чтобы чудо не прошло мимо.
В тот вечер после ужина они с мужем выпили немного вина; где ещё пить, как ни здесь – животворные силы земли и солнца собраны в каждой капле тёмно-бордового ароматного напитка… Насладившись прохладным прикосновением тонкого стекла к губам и терпким послевкусием последних капель, она поставила бокал. Муж потянулся в плетёном садовом кресле.
– Я пойду погуляю.
– Конечно, только недолго. Я почитаю и буду спать.
Она взяла на всякий случай дымчато-розовую льняную шаль – на море ночью, особенно при ветерке, бывало свежо – и, громыхнув металлической калиткой, вышла на улицу Рыбалко. Уже стемнело и высоко в небе стояла огромная полная нежно-кремовая луна… Тёплый бриз, нежно касающийся обнажённых плеч, тихая песчаная дорога в свете фонарей, ажурный узор крон ленкоранских акаций, лёгкое опьянение, придающее всему вокруг мгновенное неизъяснимое очарование…
Она шла по направлению к центральному пляжу. Длинное бордовое вечернее платье мягко струилось вдоль шагающих ног. Золотисто-русые волосы пышными волнами спускались ниже лопаток.
Она была красива и как будто бы наивно не подозревала об этом. Высокий лоб, круглые голубые глаза, пухлые чуть приоткрытые губки – трогательно детское выражение на лице взрослой женщины.
Сегодня в воздухе ощущалась какая-то восторженная, небывалая свежесть. Приморский ветер пушил волосы, лежащие на открытых плечах, овевал её всю, высокую и стройную, перебирал мгновенные складки узкой юбки, делающей её похожей на русалку, выплывшую из моря полюбоваться луной… Она немного постояла у воды. Волны были сегодня необычайно тихи – ни одна капля не окропила ни подола, ни носка бордовой замшевой туфельки. Широкая серебристая лунная дорога простиралась далеко-далеко… Казалось, сделай шаг и иди, прямо по ней, не оборачиваясь, не думая ни о чём, забыв, откуда ты и куда… Она поднялась по деревянной лесенке на дощатую террасу небольшого кафе.
Бармен за стойкой читал детективный роман. Ни один посетитель в этот час не нарушал его уединения. Услышав шаги, он поднял взгляд.
– Добрый вечер.
Она села на кожаный диванчик так, чтобы видеть лунную дорогу. Попросила порцию сидра и дополнительный стакан со льдом. Задумалась. В кафе играла тихая музыка, сюда долетало спокойное дыхание моря…
Вдруг внизу послышались голоса. С натужным кряхтением по крутой деревянной лесенке поднялся очень грузный лысый пожилой мужчина в очках, следом его спутник – на вид моложе и значительно бодрее, темноволосый, дорого и аккуратно одетый.
– Добрый вечер, – толстяк широко улыбнулся всем присутствующим.
Она слегка кивнула, бармен ответил вежливым приветствием.
– Милая девушка, – толстяк приблизился и, облокотившись на стол, обратился к ней, – скажите, вы не встречали здесь на побережье трёх молодых парней, один длинный такой, – толстяк простёр руку вверх, – и два поменьше. Это наши друзья. Мы ищем их и никак не можем найти.
– Нет, сожалею, – в её голосе сквозила лёгкая досада – в её тонкое хрупкое лунное одиночество так бесцеремонно вторглись.
Толстяк покачал головой.
– Ай…ай…ай. А вы случайно не знаете… Есть тут ещё какие-нибудь заведения, где они могли бы зависнуть?
Она хорошо знала побережье и располагала в данным момент свободным временем. Почему бы не помочь? Когда толстяк, покачиваясь и охая, принялся спускаться с террасы, она, ощутив вдруг прилив неудержимой непрошеной жалости к его беспомощности, неуклюжести, тяжести, остановилась и подала ему руку.
– Большое спасибо, – сказал он проникновенно и, подняв глаза, взглянул на неё как на живого, не случайного уже человека.
Они прошлись по пляжу, заглянули в несколько опустевших заведений, в каждом из которых толстяк приветливо интересовался у редких поздних посетителей и у официантов, не видели ли они где-то поблизости «трёх молодых парней, один длинный такой, два – поменьше», и всякий раз он выбрасывал вверх руку, показывая, как именно длинный длинен. Толстяк болтал без умолку, робко ввиду значительной разницы в летах пытался с нею флиртовать, сообщил, что в своё время закончил философский факультет МГУ и имеет степень.
Его спутник говорил значительно меньше и казался озабоченным. Представился Олегом. По манере общения – краткие веские фразы, интонации, уважительные, но прохладные – она сразу поняла, что перед нею – человек успешный. Деловой. Бестолковая потеря времени и лишние эмоциональные затраты – ни к чему. Это всё – потенциальные деньги.
Виктор-философ немного порассуждал о том, что учёные нынче не в цене, и частенько им приходится пробавляться чем придётся. Она покивала.
– Ну почему же… – возразил Олег.
Бедных и богатых отличить по образу мыслей даже проще, чем по одежке. Первые постоянно твердят: у нас плохая страна, тут денег не заработаешь, чиновники воруют, начальники не платят, а вторые уверены, что вокруг полно возможностей, не устают их искать, и, в конце концов, находят.
Выдержав ещё около четверти часа напрасных поисков, Олег предложил толстяку отправиться домой.
– Да ладно тебе… Давай ещё по пиву, – просительно молвил философ.
– Хватит, идём, – решительно заявил бизнесмен.