В жизнь он вступил, не имея ни состояния, ни связей, ни имени, ни страсти к наживе. У него были способности к литературе, и он подумывал о ремесле литератора. Но в те времена стать литератором, не прибегая к покровительству людей богатых и знатных, было делом очень трудным, а Шамфор покровителей не искал; для этого у него была слишком независимая, не идущая на сделки натура. Впоследствии он скажет: «Природа не говорит мне: „Будь беден!“ — и уж подавно: „Будь богат!“, но она взывает: „Будь независим!“».[773]
Как и Дени Дидро, он перепробовал много профессий: был репетитором в богатых семействах, писал за гроши проповеди тщеславным, но ленивым священникам, занимался всякими литературными поделками. Наконец в 1761 г. он добился первого успеха — получил премию Французской академии за стихи на заданную тему: «Послание отца сыну по случаю рождения внука». Стихи эти риторичны и вялы. Академикам они понравились, но Руссо их сурово разбранил: с его точки зрения, юнцу незачем было прикидываться дедушкой.
В 1764 г. на сцене Французского театра была поставлена одноактная стихотворная комедия Шамфора «Молодая индианка». В печати встретили ее холодно, но Вольтер, чуткий к веяньям времени, отнесся к ней благосклонно. Он написал Шамфору любезное письмо, где есть такие слова: «Я уверен, что вы далеко пойдете. Какое это утешение для меня — знать, что в Париже существуют столь достойные молодые люди!».[774] Комедия имела успех и у публики. Объясняется это тем, что хотя «Индианка» — пьеса незрелая, наивная, в литературном отношении слабая, но в ней уже сказалась важная черта таланта Шамфора: способность живо отзываться на идеи, волновавшие его современников. Руссоистская тема духовного превосходства человека, не тронутого цивилизацией, над человеком, ею уже развращенным, занимала в последующие десятилетия умы многих писателей и поэтов. Этой теме, почти при самом ее зарождении, и посвятил Шамфор свою юношескую пьесу.[775]
Дальнейшая литературная деятельность Шамфора протекала с переменным успехом, и он почти все время терпел нужду. Только к 1770-м годам кривая жизненных его удач резко пошла вверх. В 1769 г. он получил премию Французской академии за «Похвальное слово Мольеру», в 1770 г. была поставлена его одноактная прозаическая комедия «Смирнский купец»; наконец, в 1774 г. Марсельская академия присудила ему премию за «Похвальное слово Лафонтену», хотя все были уверены, что победу одержит другой соискатель — известный впоследствии критик и поэт Ж.-Ф. Лагарп.[776]
Таким образом, имя Шамфора становится широко известным. Эти годы — наиболее благополучные в его жизни. Он не бедствует, его пошатнувшееся здоровье понемногу восстанавливается, самые высокопоставленные дамы и вельможи ищут его дружбы. Красивый, начитанный, блестяще остроумный, он вращается в высших кругах общества, наблюдая их, так сказать, изнутри. Не отказываясь от светских развлечений, он не забывает и о литературе: пишет пятиактную трагедию «Мустафа и Зеангир», построенную по всем правилам классицизма и носящую отпечаток внимательного чтения Расина и Вольтера. Трагедия эта, как в общем все, напечатанное при жизни ее автора, особого интереса не представляет, но и она, подобно «Индианке» и «Смирнскому купцу», отмечена характерной для Шамфора восприимчивостью к злободневным общественным и нравственным проблемам.
В 1776 г. трагедия была поставлена в придворном театре Фонтенебло и понравилась Людовику XVI и Марии-Антуанетте, а следовательно, и всему двору. Королева пожаловала Шамфору пенсию в 1200 ливров, принц Конде — в 2000 ливров. Он же предложил ему место своего секретаря. Шамфор согласился, но ему очень быстро стало невмоготу во дворце этого вельможи. Он дружил со многими титулованными и знатными людьми — во Франции XVIII в. круг людей образованных, способных вести интересную беседу, оценить ум, остроумие, начитанность, был узок и входили в него главным образом высшие слои дворянства. Но выступать у них в роли слуги он не желал. Шамфор засыпал принца стихотворными и прозаическими посланиями, умоляя уволить его. Любая неуверенность в завтрашнем дне была для него лучше благосостояния, купленного ценой независимости. Вся эта история длилась полгода.
Шамфору сорок лет, и он начинает тяготиться своим образом жизни и светским обществом, которое слишком хорошо изучил.[777] В 1777 г. он поселился в Отейле, городке близ Парижа, где более полувека назад жил престарелый Буало. Там Шамфор познакомился с женщиной, внушившей ему глубокую любовь — быть может, единственную за всю его жизнь. Имя его возлюбленной осталось неизвестным. По некоторым письмам можно сделать вывод, что она была уже немолода, образованна и что вкусы ее совпадали со вкусами Шамфора. Они уединились в маленьком поместье Водулер неподалеку от Этампа, но продолжалась эта идиллия недолго: подруга Шамфора внезапно заболела и умерла. Смерть ее он перенес очень тяжело. Друзья насильно извлекли его из Водулера и повезли путешествовать по Голландии. По приезде в Париж он снова вернулся к литературной деятельности.
773
См. настоящее издание, стр. 53. В дальнейшем все ссылки на сочинения Шамфора даются в тексте.
774
Voltaire’s Correspondence, vol. 55, Genève, 1960, p. 54 (№ 11052). Отдельное издание пьесы находится в Библиотеке Вольтера (см.: Библиотека Вольтера. М. — Л., 1961, стр. 244).
775
Об этом см. вводную статью Ж. Шинара в кн.: La jeune indienne, comédie en un acte et en vers, par Chamfort. Princeton University Press, Princeton, New Jersey, 1945, pp. 1—34.