Любовь одна, но с нее есть множество различных слепков.
Любовь, как пламя, живет постоянным трепетом; она умирает, стоит ей перестать надеяться и страшиться.
Истинная любовь как явление духов: все о ней говорят, но мало кто видел.
Любовь одалживает свое имя бесчисленному множеству связей, ей приписываемых, к которым она причастна не более, чем дож к делам Венеции.
У большинства людей любовь к справедливости – всего лишь страх подвергнуться несправедливости.
Молчание – самое надежное прибежище для тех, кто в себе не уверен.
Мы столь непостоянны в своих привязанностях в силу того, что душевные качества познаются с трудом, а умственные – легко.
Мы не способны ничего любить, что с нами не связано, и, предпочитая себе друзей, мы лишь угождаем собственным вкусам; однако одним этим предпочтением дружба истинна и совершенна.
Примирение с врагами – не более чем стремление улучшить собственное положение, усталость от войны и страх перед дурным оборотом вещей.
Люди зовут дружбой общежительность, взаимное уважение интересов и обмен услугами: это не более чем коммерция, в которой себялюбие непременно надеется что-нибудь выгадать.
Куда постыдней не доверять друзьям, чем быть ими обманутым.
Мы нередко убеждаем себя, что любим тех, кто нас могущественней; меж тем как наша привязанность зиждется лишь на интересе. Предаваясь им, мы стремимся не к их благу, а к своему собственному.
Наше недоверие оправдывает чужой обман.
Люди не могли бы долго жить обществом, когда бы друг друга не обманывали.
Наше себялюбие преувеличивает или преуменьшает достоинства наших друзей в зависимости от того, насколько мы ими довольны; об их качествах мы судим по тому, как они с нами ладят.
Все сетуют на память и никто – на свой рассудок.
В повседневном обращении мы чаще пленяем своими недостатками, нежели достоинствами.
Когда величайшее честолюбие наталкивается на совершенную невозможность добиться желаемого, оно просто не подает виду.
Рассеять заблуждение того, кто убежден в собственных достоинствах, – оказать ему не менее дурную услугу, чем тому афинскому безумцу, который считал, что ему принадлежат все заходящие в гавань корабли.
Старики любят давать хорошие советы, находя в том утеху, ибо уже не способны подавать дурные примеры.
Славное имя не возвеличивает, а, напротив, умаляет, если не уметь его достойно носить.
Признак исключительных достоинств: видеть, что они исторгают хвалу даже у тех, кто более всего им завидует.
Неблагодарен и тот, кто менее грешит неблагодарностью, нежели его благодетель.
Заблуждением было считать, что ум и рассудок – вещи разные. Рассудок – лишь мера света разума; этот свет проникает в самую суть вещей, подмечая то, что следует отметить, и выявляя то, что казалось незаметным. Итак, следует согласиться, что все следствия, приписываемые рассудку, происходят от силы света разума.
Все хвалят свое сердце, но никто не решится похвалить свой ум.
Учтивость ума состоит в мысли достойной и утонченной.
Галантность ума – умение с приятностью говорить лестные вещи.
Случается, что некоторые идеи являются уму в столь завершенном виде, который вряд ли бы был доступен его искусству.
Ум всегда в дураках у сердца.
Все, кто отдает отчет в собственном уме, не отдают отчета в собственном сердце.
Люди и дела обладают собственной точкой перспективы. На некоторые, чтобы верно их оценить, следует смотреть с близкого расстояния, о других можно судить лишь издалека.
Разумен не тот, кого случай навел на ум, а тот, кто ум понимает, умеет распознавать и ценить.
Для настоящего знания вещей нам необходимо знание всех подробностей, а коль скоро их число почти бесконечно, то наши знания всегда поверхностны и несовершенны.
Один из родов кокетства – выказывать полное его отсутствие.
Ум не способен долго играть роль сердца.
Вкусы юности переменчивы, ибо кровь горяча, вкусы старости неизменны, ибо вошли в привычку.
Ничто не раздается так щедро, как советы.