- Ничем не пахнет, — Хлоя лизнула палец, даже не поморщившись, хотя жидкость чем-то напоминала мочу. — Вкус… — она лизнула еще раз, — не могу определить. Попробуй ты.
— Я?
— Попробуй.
Ради него. Ради Аирре.
Преодолевая тошноту, Лотти макнула палец в жидкость и сунула в рот. Вкус оказался не таким отвратительным, как она ожидала. В отличие от человеческой крови, эта субстанция не имела металлического привкуса. Она была кислой и щипала язык.
— Ну что?
— Не знаю.
Хлоя повернулась к искалеченному трупу, чтобы продолжить исследования, однако он вдруг начал сморщиваться и чернеть. Обычно разложение занимает гораздо больше времени, но труп сгнивал прямо у них на глазах. Вскоре обнажился скелет, тоже имевший мало общего с костной системой любого известного науке млекопитающего, и, пройдя все стадии распада, тварь превратилась в серую горстку пыли.
— Вот черт, — выругалась Хлоя. — Нужен еще один.
Нет, подумала Лотти. Нет. Нет. Нет Нет НЕТ НЕТ НЕТ
И очнулась.
Ослепительный свет ударил ей в лицо, и она зажмурилась, отвернулась. Хлоя никогда не выключала проклятые лампы. Еще один из ее психологических выкрутасов… но при этом вполне безобидный. Хлоя одела ее в смирительную рубашку и посадила на цепь, но она хотя бы не подключала к голове Лотти электроды и не выдергивала ей зубы. Впрочем, и в психотропных веществах пациентка больше не нуждалась: Хлоя пробралась внутрь другими путями.
Аирре стравил Хлою с Тарой и Лиз и воспользовался их враждой, чтобы избавиться от членов своей же команды. Если это и была ложь, то она слишком сильно походила на правду. Хуже всего, что Видящий скрыл этот факт от Лотти. Почему он предпочел положиться на Хлою? Она не умела хранить секреты. Хлоя выдала его при первой возможности, тогда как Лотти унесла бы его тайну в могилу. Она бы смолчала, несмотря на ни что, но выдержала ли бы ее верность такую проверку?
Лучше бы она сбрендила.
Лотти мерно раскачивалась, прижав к груди колени. Хлоя врет. Играет с ней. Морочит голову. Они ушли, ушли сами, их умертвил Малах ха-Мавет… ветхозаветный ангел, который не знает жалости и не ведает прощенья… Она отчаянно цеплялась за ускользающий образ, не желая наконец признать, что ее кумир, ее рукотворный идол давно пал и был погребен под обломками.
Я бы сделала все ради тебя, думала Лотти, все, что бы ты ни попросил… но ты выбрал ложь, предательство и обман. Ты выбрал Хлою.
Ее.
А не меня.
И эта мысль неожиданно привела ее в чувство. Лотти распрямилась и села. Ошейник больше не давил на плечи, руки не фиксировались ремнями, а в подвале не было ни души. На излюбленном стуле Хлои висела одежда, как попало наброшенная на высокую спинку. Лотти медленно поднялась с матраса, придерживаясь за стену, и проковыляла к столу на нетвердых ногах. Мышцы тотчас же заныли, а окостенелые суставы как будто забыли, что им положено сгибаться и разгибаться.
Хлоя бросила здесь свой чемоданчик с лекарствами и несколько шприцов в упаковках. Лотти неудачно оперлась на стул и опрокинула его, ударившись плечом и раскидав по полу вещи. Две футболки, толстовка и джинсы… Хлоя возвращала ей то, что когда-то одолжила, словно действительно пыталась заслужить ее благосклонность. В пыли и паутине под столом валялись стоптанные кеды.
Не спеша одевшись, Лотти пригладила ладонью растрепанные волосы. Сюда долетали звуки улицы: разноголосый шум, пение птиц. Хлоя не случайно оставила дверь приоткрытой, предлагая узнице попробовать свободу на вкус, и Лотти вдруг ощутила нечто вроде приступа агорафобии. Она еле сдержала порыв броситься на матрас и свернуться там калачиком, пока тюремщица не вернется. Реальный мир начал душить Лотти прежде, чем она покинула свою камеру.
Но она совладала с паникой. Уняла дрожь и вытерла со лба пот. Все еще пошатываясь, Лотти завернула за угол и приблизилась к лестнице. Дверь скрипела на петлях, раскачиваясь от ветра, в любой момент угрожая распахнуться во всю ширь. Как только луч солнца проник в щель, нижняя ступенька вспыхнула ярким отблеском, заставив карательницу прищуриться: там лежал балисонг.
И не только. Вся лестница была сплошь завалена различными предметами: какими-то игрушками, книжками, обрывками газет. На грязных бетонных стенах красовались надписи и рисунки цветными мелками. Так как эта часть подвала была скрыта от ее глаз, Лотти понятия не имела, когда они тут появились.